 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
64
Теперь необходимо указать еще на одну мишень системно-функционального принципа. Речь идет о
том, что немецкая политическая философия – от Г. Гегеля и К. Маркса до Г. Маркузе – назвала
«несчастным сознанием». Было бы решительным упрощением связывать несчастное сознание только с
материальной обездоленностью и социальным неравенством. Можно даже сказать, что вместе с
повышением общего уровня образования, интеллектуализацией ряда массовых профессий, развитием
наукоемких производств социальная база несчастного сознания расширяется. У Гегеля несчастное
сознание отражает драматургию духа, томимого тем, что ему противостоит косная материя – материя
природы и материя социальных учреждений, которая живет по своим законам инерции и не откликается
на зов сознания, стремящегося отыскать в ней скрытый смысл, цель, назначение.
Гегель вслед за всей великой идеалистической традицией в философии утверждал, что назначение
человека – развеществить мир материи, т. е. на место логики связей между вещами поставить логику
духовного смысла. Это призвание человека «делегировано» ему мировым духом, ибо последний, в
качестве демиурга (творца мира), знает замысел, лежащий в основе всех вещей и явлений, но знает
также, что они способны искажать замысел, жить собственной жизнью, безразличной духу. И
порученец демиурга – человек призван возвращать вещи в лоно духовного смысла, преодолевать
искажение замысла. Это весьма актуально звучит в виду тех капитуляций культуры и истории, которые
нашли отражение в современных теориях адаптации человека к технике и к экономике, в
технологическом и экономическом детерминизме, в теориях модернизации менталитета (что опять-таки
означает приспособительный, приниженный статус человека, несовместимый с его духовным
первородством).
У Маркса несчастное сознание вытекает из социальной разобщенности людей, порожденной частной
собственностью. Он тоже говорит о ненормальности положения, когда не человек заведует вещами в
мире, а вещи заведуют, командуют им и даже предопределяют его помыслы. Индивидуальное сознание,
по Марксу, в принципе не способно творчески присвоить себе вещный мир, преодолеть подчиненность
вещному детерминизму. На это способен только такой тип сознания, который воплощает в себе
родовую, коллективную сущность человека: умеет смотреть на мир глазами коллективного
сознательного творца, действительно являющегося источником всех материальных и духовных богатств
и «знающего им цену» (и в смысле того труда, который на них потрачен, и в смысле «высокого
пренебрежения» ими – призвания не опускаться до вещей, не служить им).
Надо при этом помнить, что несчастное сознание и у Гегеля, и у Маркса в неком изначальном
смысле выше счастливого сознания – того поверхностно-благодушного сознания, которое выражает
соглашательскую, конформистскую позицию. Несчастное сознание связано с пониманием ненормально
устроенного мира и приниженности человека в нем, но оно тем самым потенциально содержит и
протест против такого положения: оно выражает ностальгию духа по миру, в котором смысл еще не
был утерян, а творец радовался своему творению.
Как легко догадаться, системно-функциональный принцип, требующий приспособления человека к
политическому порядку, к функциональной эффективности, не может не опасаться несчастного
сознания. Ему необходим сугубо функциональный тип «бравого» сознания, не противопоставляющего
себя внешнему миру, а полностью растворяющегося в нем. Заслуга открытия того, что делает «система»
для того, чтобы искоренить несчастное сознание и даже саму память о нем – великую гуманистическую
ностальгию, – принадлежит представителю Франкфуртской школы Г. Маркузе.
* Франкфуртская школа –
социально-философская школа, образованная в 30-х годах на базе Института социальных
исследований во Франкфурте-на-Майне (Германия) и представляющая интеллектуальную оппозицию фашизму, с одной
стороны, технократически организованному западному обществу массового потребления – с другой. Центральный замысел
«франкфуртцев»– выявить социокультурные основания современного западного «репрессивного общества», подчиняющего
человека безликим механизмам и порождающего конформистскую личность, ориентированную извне.
Маркузе ставит вопрос о несчастном сознании в той форме, какая выводит его за пределы
социально-политических рассуждений о неравенстве, эксплуатации и угнетении, за пределы экономики,
социологии и политологии. Он связывает вопрос о несчастном сознании с судьбами морали и культуры
в современном высоко функциональном обществе. При этом он опирается на психоаналитическую
теорию З. Фрейда. Фрейд описывает наше личное сознание как своего рода заложника, зажатого между
двумя мирами: миром собственных телесных (витальных) инстинктов и миром внешних социальных
норм, выработанных обществом в борьбе с этими инстинктами. Человек может состояться как
настоящая, здоровая личность, если ему удастся выработать такие стратегии сознания, которые бы не