 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
41
деление на правых и левых, либералов и социалистов, а разделение на участвующих в процессах
принятия решений и не участвующих. Революция участия одинаково направлена и против
тоталитаризма, левого или правого (фашистского), и против формальной демократии, игнорирующей
недемократизм повседневности и отстранение простых людей от процессов принятия решений. Речь
идет о проблеме управленчески неимущих – тех, кто чувствует себя ущемленными в деле принятия
повседневных решений. Сюда могут входить и люди, достаточно обеспеченные но критериям уровня
жизни, но не согласные довольствоваться ролью бездумных и манинули-руемых потребителей. Кстати,
именно на это рассчитывали адепты формальной демократии, когда им указывали на ее
неприменимость к повседневности, отданной на откуп антидемократическим практикам. Как пишет Р.
Арон, современный технический прогресс предоставил достаточную компенсацию тем, кто занимает
нижнюю ступень социально-управленческой иерархии: по потребительским стандартам они
приблизились к тем, кто за них принимает решения*.
* См.: Aron R. Essais sur les libertes. P., 1965. P. 125.
Надо сказать, потребительское искушение представительной демократии, заставляющей
большинство людей принимать антидемократизм гражданской жизни в обмен на высокую заработную
плату и технический комфорт, не сводится только к собственно материальной стороне. Дело еще и в
том, что частный, общественно-пассивный образ жизни, когда большинство людей после работы
предпочитают сидеть у телевизора или в компании приятелей, стал своеобразной привычкой и даже
ценностью современного потребительского общества. Гражданин, в повседневности слагающий с себя
дела и заботы гражданства, наслаждается своим неучастием – тем, что «компетентные лица»
освобождают его от ответственности, связанной с повседневными социальными решениями. Многие
люди ценят свое право не участвовать в решениях не меньше, чем другие – право участвовать. Куда
именно ведут современные тенденции, какая из этих разновидностей граждан растет быстрее – остается
спорным.
Демократия участия требует от нас такой мобилизованности во внепрофессиональной жизни, такого
напряжения и ответственности, какие не всегда оказываются психологически приемлемыми для людей,
растративших свои силы в добывании куска хлеба и приученных к пассивному времяпрепровождению
на досуге. К тому же, как справедливо отметил Б. Копстан, демократия участия по-своему авторитарна
и принудительна: она требует от нас публичной жизни, посягая тем самым на наше право вести сугубо
частную жизнь. Участники жилищных кооперативов даже редкие свои собрания, проходящие в их же
доме, затрудняются посещать. Что уж говорить о делах, требующих большего времени и больших
усилий?
Как справедливо отмечал лидер Движения левых радикалов во Франции Ж. Тьерри, «и на Востоке, и
на Западе граждане утратили привычку решать свои проблемы самостоятельно и находят естественным
возлагать их на «шефов», которым они доверяют»*. Дилемма современного либерализма: этатизм**
или индивидуализм – в значительной мере является ложной, ибо индивидуализм не может стать
надежным противовесом этатизму – напротив, он его порождает. Там, где индивиды выступают
изолированно и всецело погружены в частную жизнь, там либо воцаряется хаос социал-дарвинизма,
либо государственно-бюрократическая узурпация наших гражданских нрав. Только социализированные
индивиды, задействованные в повседневной демократии участия, являются эффективным противовесом
и «закону джунглей» и «закону казармы». Формирование таких социализированных*** или
ассоциированных индивидов требует перераспределения бюджета общественного времени и, вероятно,
преобразования системы наших приоритетов.
*
Thierry J. L’individu collccti. P., 1983. Р. 29.
** Этатизм –
превознесение государства как высшей ценности, стремление подчинить его контролю и вмешательству
во все сферы общественной жизни.
**
*
Социализация
– процесс усвоения личностью в ходе взросления социальных ролей, норм и ценностей того
общества, к которому она принадлежит.
Современное общество, модель которого впервые сформировалась на Западе и теперь навязывается
всему миру, породило невиданное упрощение социального времени, грубо поделенного на две
половины: рабочее время и свободное (досуг). При этом досуг сегодня понимается не просто как время,
свободное от профессиональных и других непреложных обязанностей, а интерпретируется в духе
закопченного индивидуалистического гедонизма. По определению виднейшего специалиста в этой