 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
173
любовь. Требуя привести политику в соответствие с требованиями высшего миропорядка и
божественного закона, он высказывался за включение в правовые нормы требования об обеспечении
блага всех граждан государства.
Несомненный интерес представляет позиция И. Канта, оказавшая значительное влияние на
последующую этическую мысль, в том числе на политическую этику. Она следовала из основопо-
лагающей мировоззренческой установки философа. Согласно Канту, нет какой бы то ни было
действительности, независимой от разума. Наше познание представляет собой не отражение реально
существующей действительности, поскольку сама эта действительность является построением
нашего разума. Конечно, за этим построением существуют реальные объекты, но они не доступны
разуму, ибо существуют сами по себе, в качестве вещи в себе (an sich). Мы можем сравнивать между
собой различные представления об объективно существующем мире, связывать и согласовывать
множество частных, отрывочных восприятии, объединяя их в единую цепь. При этом, хотя вещь в
себе и не познаваема, она освещается светом разума и в силу этого становится нам близкой.
Таким образом, тогда, когда одни философы утверждали, что истина устанавливается путем
согласования человеческого разума с реальностями внешнего мира. Кант пришел к выводу, что ис-
точник и мерило истины находятся в самом разуме. Соответственно критерии морали и
нравственности выводятся из собственной природы разума. Поскольку центром нравственного
сознания является должное, это последнее также не имеет никакого отношения к реально
существующему миру, а выводится из самой природы человека, оно потенциально заложено в его
природе. Коль скоро политика — это одна из важнейших сфер человеческой деятельности, то она по
своему определению не может быть теснейшим образом связана с морально-нравственным началом.
Значительное место проблемам этики в сфере государственной жизни отводил Г.В.Ф. Гегель.
Гегель разделил нравственную жизнь на три сферы — семью, гражданское общество и государство,
определив их как «моменты» или «элементы» этической системы, регулирующие жизнь каждого
отдельно взятого индивида. Этические нормы в действиях и отношениях людей у Гегеля
актуализируются по-разному в зависимости от того, в какой сфере они действуют. Что касается
государства, то его Гегель рассматривал как «действительность нравственной идеи».
По-своему, но в духе христианской идеи братства трактовал морально-нравственный аспект
политики K.-А.Сен-Симон. Он считал, что идея справедливости должна быть совершенно устранена
из жизни общества и заменена идеей братства и любви. Характерно, что евангельская заповедь
«любите друг друга и помогайте друг другу» послужила эпиграфом к его работе « Индустриальная
система ».
Примерно такой же трактовки придерживались русские философы и правоведы (например, B.C.
Соловьев, Л.И. Петражицкий, П.И. Новгородцев и др.), которые решительно выступали против
противопоставления права и нравственности, лишения права морального измерения. Эта позиция, в
частности, выразилась в известной идее равнозначности правды-истины и правды-справедливости.
Но в целом, если традиция, идущая от Платона и Аристотеля, рассматривает мораль и политику как
единое целое, призванное реализовать принципы справедливости, то христианская традиция
разводит понятия «этика» и «политика», воплощенные в «богово» и «кесарево». Еще Томазий и С.
Пуфендорф стремились отделить юриспруденцию и богословие, право и нравственность.
К наиболее радикальным выводам в данном вопросе пришел Н.Макиавелли, который первый в
четко сформулированной и резко очерченной форме поставил проблему соотношения этики и
политики. Он разработал особое политическое искусство создания твердой государственной власти
любыми средствами, не считаясь с какими бы то ни было моральными принципами. Один из
важнейших постулатов макиавеллизма — «цель оправдывает средства». Для пользы и в интересах
государства, утверждал он, правитель должен органически сочетать в себе хитрость и силу, т.е. быть
одновременно лисой и львом в одном лице. Он вправе не хранить верность своему слову, прибегать к
лукавству и вероломству, одним словом, использовать все средства, которые служат делу укрепления
государства. «Благоразумный правитель,— писал Н. Макиавелли,—
не может и не должен быть
верен обещанию, если это оборачивается против него и исчезли причины, побудившие его дать
слово. Если бы. все люди были добры, это был бы дурной совет, но так как они наклонны. ко злу и не
будут верны тебе, ты не обязан быть верен им». Как утверждал Макиавелли, человек, стремящийся
делать одно только добро, обречен на гибель среди множества людей, чуждых добру. Для него
высшая ценность — это государство, перед которым ценность отдельно взятой личности или какие
либо иные ценности должны отступить на задний план или же полностью игнорироваться. Изгнав