 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
146
интернационализма, приверженцы фашизма предусматривали достичь эту цель путем подчинения
всего и вся сугубо национальному началу. В отличие от «буржуазного и марксистско-еврейского
мировоззрения», откровенничал Гитлер, идея национал-социалистического «народного государства»
оценивает «значение человечества в его базовых расовых терминах». Поэтому, по мнению Гитлера,
эта идея отвергает равноправие рас и, признавая существование высших и низших рас, считает
необходимым содействовать торжеству первых. Она не может признать право на существование
каких-либо этических идей, если эти идеи представляют угрозу расовому существованию носителей
более высокой этики. Поэтому естественно, что краеугольным камнем тысячелетнего Третьего рейха
была провозглашена идея сохранения чистоты арийской расы, а «нового порядка» для остального
мира — идея господства арийской расы. Деятельность основополагающих общественных институтов
всецело подчинялась этой универсальной задаче.
Как считал Гитлер, «семья не является самоцелью, а служит более высокой задаче: увеличению и
сохранению человеческого рода и расы. Именно в этом состоит смысл семьи и ее задача». О каком
«человеческом роде» и о какой «расе» шла речь, здесь вряд ли есть смысл напоминать.
Важной характеристикой фашистской идейно-политической конструкции стало отожествление,
органическое слияние понятий нации и национального государства, в силу которого государство
рассматривалось как юридическое воплощение нации, наделенное ответственностью за определение
природы, целей и интересов нации в каждый конкретный исторический период. Государство,
утверждал Гитлер, не имеет ничего общего с экономикой, поскольку оно есть не экономическая, а
расовая организация. В результате, по справедливому замечанию Р.Фарначчи, фашизм
«отожествлял общество с нацией, нацию с государством, экономическую деятельность — с
политической деятельностью».
Таким образом, отправившись, казалось бы, с прямо противоположных позиций, Гитлер и его
сподвижники, по сути дела, пришли к выводу, по своему функциональному значению близкому
позиции большевиков. Только если у последних в качестве субъектов смертельной схватки
выступали классы, то у нацистов демаркационная линия проходила между немцами и немемецким
народом, с одной стороны, и остальным миром, с другой. Как верно подметил В.Н.Ильин,
«языческий национализм, красный интернационализм», при всех необходимых здесь оговорках,
оказались поставленными на службу идентичных друг другу целей — обоснованию и
идеологическому обслуживанию фашистского и большевистского режимов.
Политический и идеологический монизм
Как отмечалось выше, в тоталитарной политической системе практически исчезает разделение
между государством и гражданским обществом. Государство доминирует над обществом. Более того,
имеет место поглощение и общества и государства единственной господствующей партией. При
монопартийной системе первоначально происходит совмещение или фактическое слияние высших
органов власти партии и высших органов государственной власти. Логическим завершением этого
процесса является превращение партии в осевой институт государственной структуры. И здесь
фашизм и большевизм, отправившись с противоположных полюсов идейно-политического спектра,
пришли к одному и тому же результату. Так, если первые с самого начала высшей ценностью
считали государство, то приверженцы второго отстаивали неизбежность исчезновения (во всяком
случае в теории) государства.
Фашистские теоретики исходили из того, что любая форма организованной, автономно
ассоциированной жизни воодушевляется государством. Формальным элементом в нем является его
суверенная политическая и юридическая власть. Фашистские теоретики, такие, например, как
С.Нунцио, признавали, что организованные ассоциации в рамках государства могут формулировать
правила регулирования взаимоотношений между своими членами, но эти правила будут эффективны
лишь в том случае, если они санкционированы государством. Все ассоциации и организации в
государстве пользуются автономией, поскольку они способны управлять своими внутренними
делами. Но тем не менее государство является единственным и конечным источником власти, так как
оно обладает исключительным правом использования насилия. Тем самым фашисты, по сути дела,
отвергали какие бы то ни было ограничения на политический и юридический суверенитет
государства. Государство по своей сущности интегрально и тотально, в его рамках нет места
частному в отрыве от публичного. Эта идея нашла доктринальное выражение в следующем афоризме
Муссолини: «Все внутри государства, ничего вне государства и ничего против государства».