 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
191
крушения, надеялся в новом положении обеспечить себя и свой род и на первых порах
только об этом и ни о чем другом не заботился. Главной заботой, господствовавшим
помыслом было то, чтобы не затерли другие. Явственным и характерным обнаружением
этого эгоизма, воспитанного веками удельной розни и дробления, было местничество.
Понаехавшие в Москву князья и бояре, смешиваясь здесь со старым боярством, стремились
отстаивать не общее положение всего класса, а частное — каждого лица, каждой семьи,
каждого рода. Не претендуя на то, чтобы за ними обеспечены были известные постоянные
места, должности, известное политическое положение, князья и бояре хлопотали только о
том, чтобы при назначениях на места и должности не быть ниже других, равных себе, кому
они были «в версту». Своими горячими спорами и ссорами по этому поводу, они заставляли
и самого государя Московского признать за ними в этом отношении некоторые права,
руководствоваться некоторыми правилами при назначении на должности. Князья и бояре
стали рассаживаться в известном порядке в думе и за столом своего государя; установилось
известное иерархическое взаимоотношение между должностями: известная должность стала
считаться равной другой, выше или ниже и на столько-то степеней. Сажая к себе в думу и за
стол, назначая на должности князей и бояр, государь стал руководиться их отечеством, т.е.
соображаться с положением, которое занимали их предки. Таким образом, например,
потомки великих князей садились выше и назначались на более высокие и почетные
должности, чем потомки удельных князей, а тем более простых, хотя бы и знатных
московских бояр. Потомки удельных князей садились и назначались выше бояр, но не
всегда: те из них, предки которых были слугами у других удельных князей, садились и
назначались ниже бояр, служивших великим князьям и т. д. Кроме этих общих правил, в
местническом распорядке действовали и прецеденты. Принималось во внимание, как прежде
садились и назначались на службу те или другие князья или бояре и их предки, кто кому был
в версту, кто выше или ниже и т. д. Об этих прецедентах справлялись в официальных или
частных разрядных книгах, содержавших записи всех официальных торжеств и служебных
назначений. В тех случаях, когда прецедентов совместного назначения на службу тех или
других лиц или их предков не находилось в разрядных книгах, старались найти прецеденты
совместного назначения их с третьими лицами или их предками и таким путем установить
правильное взаимоотношение между ними. Но так как разные лица известного рода сами
между собой не были равны, одни считались старше, другие моложе, то и в местнических
назначениях и счетах принималось во внимание не только «отечество», общее положение
рода, но и генеалогические степени. Поэтому, например, сын или внук известного лица не
считался равным по чести тому лицу, которому равен был отец или дед, а был ниже его на
несколько мест. Поэтому и при служебных назначениях наводились справки не только в
разрядах, относительно того, кто под кем сидел прежде или был назначен на должность, но и
в родословцах, кто кому и кем доводился. По этим двум коэффициентам и производились
тонкие и сложные расчеты, часто спутанные и намеренно запутанные и потому
возбуждавшие пререкания, споры и ссоры. На эти местнические тяжбы на первых порах
уходили все нравственные силы высшего класса московского общества, который за своими
ссорами мало обращал внимания на изменяющееся общее положение. Местничество было
порождением удельной розни и обособления. Но отлившись в форму, будучи закреплено
обычаем и законом, местничество, в свою очередь, сделалось фактором, парализовавшим
развитие солидарности в высшем классе. «Внося в боярскую среду соперничество и рознь,
— говорит Ключевский, —- питая мелочные споры и узкий фамильный эгоизм, оно
притупляло чутье общественного, даже сословного интереса, было в полном смысле
„враждотворным" и братоненавистным обычаем, как оно характеризовано в отменявшем его
приговоре...». Местничество делало бояр неспособными к общему делу, к дружной
деятельности в каком-либо направлении. «Наконец, оно не давало никакого места заслуге...
Не так воспитываются здоровые и сильные аристократии, способные создать прочный