 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
180
может обратиться к новым экономистам-историкам, которые дадут количественную оценку
любых экономических параметров. К примеру, показав, что рабство еще не отмерло
экономически накануне Гражданской войны, новые экономисты-историки смогли опроверг-
нуть утверждения многих сочувствующих Югу историков, будто военное вмешательство не
было необходимым для отмены рабства (Conrad and Meyer, 1958; Yasuba, 1961; Gunderson,
1974). Во всяком случае, приложение экономики к политике поднимает теоретический
вопрос, которым пренебрегает большинство экономистов (в частности, большинство
экономистов левее Милтона Фридмана и правее Пола Суизи), — о введении политики в
экономические модели.****
* Imprimatur (лат.) — печатать. Формула цензурного разрешения, допущения к печати в
средние века.
** В качестве примера можно привести книгу Дж.Г. Уильямсона, особенно главу V
(Wilhamson, 1964). Сначала он безуспешно использует традиционные теории, чтобы
объяснить изменения американского платежного баланса в XIX в., и, наконец, разрабатывает
то, что теперь известно как монетаристская концепция, на несколько лет раньше, чем она
была впервые сформулирована в теории. П.Б. Уэйл, начав с аналогичной исторической
проблемы, сделал то же самое в 1937 г. (Whale, 1937).
*** Целостность принесена в жертву специализации в коллективном труде Л. Дэвиса и
др. (Davis at al., 1972), который во многих других отношениях представляет собой
превосходное изложение работ клиометристов. Ориентация на экономическую революцию
(подзаголовок книги— "История США глазами экономиста") заставила обойти вклад новой
экономической истории в политическую историю Революция, президент Джексон и его
борьба со Вторым банком, тарифы, рабство, Гражданская воина и свободная чеканка
серебряной монеты занимают, согласно указателю, в общей сложности 20 стр. — меньше,
чем одна рубрика "Каналы".
**** Революция и Гражданская воина — не единственные политические события,
привлекшие внимание новых историков-экономистов. О причинах введения тарифов в
начале XIX в. см.: Pincus, 1972. О пресечении англичанами работорговли см.: LeVeen, 1971.
О росте дискриминации в образовании на Юге см.: Freeman, 1972 (пример прекрасной
исторической работы неисторика. О протесте сельского населения в конце XIX в. см.: Higgs,
1971. Ch. 4; Bowman and Keehn, 1974. О политике расходов в рамках Нового курса см.:
Wright, 1974.
В последние несколько лет экономическая история вс¸ чаще обращалась к подобным
вопросам, имеющим первостепенную важность для развития экономики как общественной
науки. Например, углубленное исследование рабства в Америке, особенно в книге Фигеля и
Энгермана (Fogel and Engerman, 1974), поставило вопрос о роли принуждения в
экономическом обществе. Не считая растущего числа экономистов-марксистов, которые, как
и их коллеги из правых, на редкость историчны, экономическая мысль в этом процессе не
выходила за пределы случайных замечаний о командной экономике в сравнении с рыночной,
подразумевая при этом, что в рыночных экономиках редко используется принуждение, за
исключением налогов, обязательности контрактов и уголовного законодательства. Это
предположение никогда не соответствовало действительности в отношении той части
населения, которая не достигла совершеннолетия, не говоря уже, конечно, о
рабовладельческом обществе. Фогель и Энгерман сумели показать, что рабовладельцы Юга
были капиталистами и использовали рыночный механизм, а не один только кнут для
управления своими рабами. В статье "Рабство — прогрессивный инструмент?", где да¸тся
большая рецензия на эту книгу, два других экономиста-историка, Пол Дэвид и Питер Темин,
утверждают, что нет такой экономической теории, которая могла бы объяснить подобные
смешанные системы, построенные на поощрении и принуждении (David and Temin, 1974. Р.
778-783). Может, это и так, но тогда тем хуже для теории.