 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
259
день и провести другие меры, облегчающие положение трудящихся, направленные на строительство
коммунизма.
Один из организаторов "банкета коммунистов" Теодор Дезами (1803—1850) в книге "Кодекс
общности" (1842—1843 гг.) и в ряде статей в журналах выступал против всеобщего избирательного
права и парламентской борьбы, называя их буржуазным обманом. Он обосновывал необходимость
пролетарской революции и диктаторского правительства на период перехода к коммунизму. На время
этого перехода должны быть созданы военные лагеря из вооруженных молодых людей, подавляющих
сопротивление свергнутых классов; из таких лагерей впоследствии организуются промышленные
армии. "Непосредственное введение общности имуществ. — ... Верное средство лишить энергии,
одержать победу, разгромить все антикоммунистические правительства путем посылки за пределы
страны не более 300—400 тысяч воинов. — Постепенное освобождение всех народов менее чем через
десять лет войны. — Полная, всечеловеческая общность", — писал Дезами о системе переходного
периода.
Аналогичные идеи высказывал Луи Огюст Бланки (1805—1881). Уже на судебном процессе над
обществом "Друзья народа" (1832 г.) , он говорил: "Государство есть жандарм богатых, охраняющий их
от бедных. Необходимо создать иное государство, которое было бы жандармерией бедных против
богатых... Социализм немыслим без политической революции". Под влиянием бабувистских идей
Бланки писал о революционной власти народа, называя народом "совокупность граждан, которые
трудятся". Революционное правительство должно создать условия для перехода общества через
ассоциации и просвещение к коммунизму.
Среди сторонников революционного перехода к коммунизму был Вильгельм Вейтлинг (1808—1871).
Революция мыслилась им как стихийный бунт, партизанская война, разгром буржуазного общества
армией из 20—40 тыс. люмпен-пролетариев.
Многие сторонники социализма и коммунизма тех лет были противниками новой революции,
отвергали диктаторские и насильственные способы создания нового общества, утверждая, что такие
способы не достигнут цели и только скомпрометируют идеи социализма и коммунизма. Еще
сохранялась память о терроре времен французской революции, а ее социально-политические
последствия были наглядны и ощутимы: развитие капитализма, установление империи, а затем
восстановление монархии. Многие социалисты и коммунисты полагали, что революции порождают
лишь произвол и разрушение; за революциями неизбежно следуют реставрации и усиление реакции.
Сен-симонисты относились к революции как к страшной катастрофе, бессмысленно разрушающей
промышленность, учреждения науки и искусства, раскалывающей общество.
Известный коммунист Кабе говорил: "Если бы я держал революцию в своей руке, я оставил бы ее
закрытой, даже если бы мне пришлось из-за этого умереть в изгнании". Революция либо будет
подавлена и повлечет реакцию, пояснял Кабе, либо (в случае победы) приведет к безуспешным
попыткам правительственного меньшинства силой навязать большинству коммунизм. "Когда
общественное мнение примет коммунизм, его легко будет установить". "Я предпочитаю реформу, —
писал Кабе, — не отвергая революции, когда ее признает необходимой общественное мнение".
Проблемы государства и права занимали немалое место в представлениях теоретиков социализма и
коммунизма о будущем идеальном строе.
Одни теоретики полагали, что при коммунизме будет существовать демократическое государство.
Наиболее детально такое государство описано Кабе: в коммунистической Икарии имеются народные
собрания, народное представительство, выборное правительство. "Для меня, — утверждал Кабе, —
демократия и коммунизм — синонимы".
Однако икарийский коммунизм близок к тоталитаризму: твердо определен распорядок труда, все
живут в одинаковых домах с одинаковой мебелью. В Икарии "нет решительно ничего во всем,
касающемся пищи, что не было бы урегулировано законом. Именно он дозволяет и разрешает любой
вид пищи". Каждая семья имеет поваренную книгу, определяющую, какие продукты и каким способом
нужно готовить, сколько раз в день, в какие часы, в какой последовательности приготовленные
продукты надо съедать; эта книга, имеющая силу закона, составлена комитетом ученых, назначенных
народным представительством. То же относится к одежде — все регулирует закон, принятый по
рекомендации комитета ученых, исследовавшего одежду во всех странах и составившего обязательный
для всех список: "Все, что по форме, рисунку и цвету было причудливо или безвкусно, было заботливо
устранено... Нет ни одного экземпляра обуви, головного убора и т. д., который не был бы обсужден и
принят согласно плановому образцу... Все индивиды одного и того же положения носят одинаковую