 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
91
Голова всадника –это также совершенно новый образ в иконографии Петра, отличный от
гениального портрета Растрелли и от вполне ординарного бюста, исполненного Колло. В образе
Фальконе господствует не философская созерцательность и задумчивость Марка Аврелия, не
наступательная сила кондотьера Коллеони, а торжество ясного разума и действенной воли.
В использовании естественной скалы в качестве постамента нашел выражение основополагающий
эстетический принцип просветительства XVIII в. – верности природе.
«В основе этого произведения монументальной скульптуры лежит высокая идея России, ее юной
мощи, ее победного восхождения по дорогам и кручам истории. Вот почему памятник порождает в
зрителе множество чувств и мыслей, близких и отдаленных ассоциаций, множество новых образов,
среди которых неизменно главенствует возвышенный образ героического человека и народа-героя,
образ родины, ее мощи, ее славы, великого исторического призвания» (Аркин Д.Е. Э.-М.
Фальконе//История русского искусства. М., 1961. Т. VI. С. 38).
В 70-е годы рядом с Шубиным и Фальконе работает ряд молодых выпускников Академии. Годом
позже Шубина ее окончил и вместе с ним проходил пенсионерство Федор Гордеевич Гордеев (1744–
1810), творческий путь которого был тесно связан с Академией (он даже некоторое время был ее
ректором). Гордеев –мастер монументально-декоративной скульптуры. В его ранней работе –надгробии
Н.М. Голицыной видно, как умели глубоко проникнуться идеалами античной, именно греческой,
пластики русские мастера. Подобно тому как в средневековый период они творчески восприняли
традиции византийского искусства, так в период классицизма они постигли принципы эллинистической
скульптуры. Знаменательно, что для большинства из них освоение этих принципов и создание своего
собственного национального стиля классицизма шло негладко, и творчество почти каждого из них
можно рассматривать как «арену борьбы» барочных, иногда и рокайльных тенденций и новых,
классицистических. Причем совсем не обязательно эволюция творчества свидетельствует о победе
последних. Так, первая работа Гордеева «Прометей» (1769, гипс, ГРМ, бронза – Останкинский музей) и
два надгробия Голицыных (фельдмаршала А.М. Голицына, героя Хотина, 1788, ГМГС, Санкт-
Петербург, и Д.М. Голицына –основателя знаменитой больницы, построенной Казаковым, 1799,
ГНИМА, Москва) несут в себе черты, связанные с барочной традицией: сложность силуэта, экспрессию
и динамику («Прометей»), живописность общего композиционного замысла, патетические жесты
аллегорических фигур (Добродетели и Военного гения –в одном надгробии. Горя и Утешения –в
другом).
Надгробие же Н.М. Голицыной напоминает древнегреческую стелу. Барельефная фигура
плакальщицы, взятая меньше чем в натуру, дана в профиль, расположена на нейтральном фоне и
вписана в овал. Величавость и торжественность скорбного чувства передают медлительные складки ее
плаща. Выражением благородной сдержанности веет от этого надгробия. В нем начисто отсутствует
барочная патетика. Но в нем нет и абстрактной символичности, нередко присутствующей в
произведениях классицистического стиля. Скорбь здесь тиха, а печаль –трогательно-человечна. Лиризм
образа, затаенное, глубоко спрятанное горе и отсюда интимность, задушевность становятся