 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
189
Советский политический плакат оказал огромное воздействие на все виды графики, новое
содержание получила и газетно-журнальная, и книжная, и станковая, и прикладная графика. Она хотя и
не развивалась столь интенсивно, как плакат, но пути ее развития уже наметились именно в этот
период. Особое развитие получила сатирическая бытовая графика. С 1922 г. стал издаваться один из
многих сатирических журналов тех лет «Крокодил», рисунки которого, по определению
исследователей, явились «сатирической летописью тех лет» (вполне «законопослушно» отражали
эволюцию политической программы развития нашей страны).
К 1918–1920 гг. относятся портретные зарисовки Ленина с натуры, выполненные Н.А. Андреевым,
И.И. Бродским, Г.С. Верейским, Л.О. Пастернаком, Н.И. Альтманом, Ф.А. Малявиным. «Лениниана»
Андреева (около 200 рисунков) послужила, так же, как и его скульптурные этюды, отправной точкой
для работы скульптора над статуей вождя для зала заседаний в Кремле (мрамор, 1931– 1932), но
несомненно имеет и самостоятельное значение как образец станковой графики. Оговоримся сразу,
чтобы более не возвращаться к этому вопросу, что скульптуру Андреева отличает обобщенность форм –
без упрощения и схематизма, сильная и уверенная лепка. Но и его рисунки, и его окончательный
скульптурный вариант послужили «каноном» для бесконечного «тиражирования» образа вождя (без
андреевской выразительности и убедительности придуманного им мифа), став целым направлением
официального искусства «Ленинианы».
В 1918 г. было предпринято массовое издание классиков русской и мировой литературы под
названием «Народная библиотека». В изданиях Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Тургенева, Толстого,
Лескова, Некрасова приняли участие многие уже известные художники большой профессиональной
культуры: Б. Кустодиев, А. Бенуа, В. Конашевич, Д. Кардовский, В. Лебедев, Н. Купреянов и другие, в
основном петербургской школы. «Народная библиотека», как бы стремясь продолжить толстовскую
линию «народного чтения», предполагала вместо роскошных дореволюционных изданий для узкого
круга издания дешевые, но строго выверенные, без искажений цензуры, для истинно народного
читателя (например, с иллюстрациями Б. Кустодиева вышла повесть Пушкина «Дубровский»). В
станковой графике, в технике цветной ксилографии и акварели работает А. П. Остроумова-Лебедева.
Она утверждает в этих гравюрах, посвященных архитектуре Петрограда, непреходящую ценность
классического искусства, против которого яростно выступали тогда многие. Это же делает в
линогравюре и в торцовой гравюре на дереве И.Н. Павлов, изображающий старую Москву и
провинцию. В основном портретным жанром занимаются Г. Верейский, Н. Тырса, В. Лебедев. Серии
последнего – «Натурщицы», «Балерины» – и по сей день удивляют своим поразительным артистизмом,
безукоризненной пластикой форм и смелыми обобщениями. Лебедев и Тырса, каждый по-своему,
несколько раз исполняли портрет А.А. Ахматовой. Гравюры, посвященные родному городу и Армении,
делает петербуржец П. Шиллинговский.
Многие «чистые» живописцы в 20-е годы оставляют богатое графическое наследие (П. Кузнецов, К.
Петров-Водкин, А. Шевченко, М. Сарьян и др.).
В прикладной графике над эскизами новых денежных знаков, марок, эмблем, гербов работают П.В.
Митурич, С.В. Чехонин, С. Д. Лебедева.
Революция попыталась использовать новые художественные формы: украшение манифестаций,
шествий, массовых празднеств (что восходит, напомним, своими корнями еще к массовым торжествам
времени Французской революции 1789–1794 гг.), агитпоездов и агитпароходов. Особое значение имело
украшение агитпоездов и агитпароходов. Монументальные панно, эскизы оформления площадей, улиц,
домов исполняли такие известные мастера, как К.С. Петров-Водкин, К.Ф. Юон, Е.Е. Лансере, Н.А.
Касаткин, И.И. Бродский, Б.М. Кустодиев, Н.И. Альтман, и совсем неизвестные, только вступившие на
путь искусства художники. Интересно отметить, что многим из них работа по живописному
оформлению массовых празднеств помогла в дальнейшей творческой деятельности.
Пути становления станковой живописи были сложнее прежде всего потому, что в первые
послереволюционные годы на нее было оказано сильное влияние футуристов. Их пафос разрушения,
презрение к традиции (у нас редко цитируют строки Маяковского: «Я над всем, что сделано, ставлю
nihil/ Никогда ничего не хочу читать./Книги? Что книги?..») находили прямой отклик в тяготении
многих молодых художников к авангарду как форме революционно-разрушительной по отношению к
традиционной культуре прошлого. Футуристы, имевшие большой вес в искусстве этого периода,
отвергали станковую картину как «продукт буржуазного строя». «Беспредметники», естественно,
вообще отрицали фигуративную живопись, среди сторонников которой не было никакого единства,
тогда как футуристы, кубисты, абстракционисты были инициативнее и сплоченнее, они держали в