 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
однопартийной политической системы.
Форсирование социалистического строительства в 30-е годы на основе принуждения,
насильственных методов привело к ужесточению политического режима в стране. Особое место в
механизме власти заняли карательно-репрессивные органы (НКВД, НКГБ и др.), подконтрольные
только Сталину. Страну захлестнули массовые репрессии. Процессы над старой интеллигенцией,
специалистами (так называемые «шахтинское дело», «академическое дело», процессы Промпартии,
Трудовой крестьянской партии) дополнили судебные и несудебные расправы над остатками
оппозиционных партийных групп (Л. Каменевым, Г. Зиновьевым, Н. Бухариным, А. Рыковым и др.),
партийными и военными кадрами. Пик массовых репрессий пришелся на 1936-1938 гг. Главная их цель
– снятие социальной напряженности путем выявления и наказания «врагов», подавление в зародыше
любых оппозиционных настроений, обеспечение безусловной власти центра над периферией. Число
политзаключенных в 30-е годы превысило 3 млн человек.
Выборные органы власти, демократические права и свободы, провозглашенные Конституцией 1936
г., носили формальный характер. Реальная власть была у партийно-государственного аппарата,
опиравшегося на социальную демагогию и революционный энтузиазм масс, с одной стороны, и на
карательно-репрессивные органы – с другой. Новая власть стремилась контролировать все без
исключения сферы общественной жизни – экономику, культуру, социальные отношения, духовную
жизнь. Огосударствление общественной жизни – важнейшая тенденция развития советской
политической системы в 20-30-е годы, что позволяет характеризовать ее как тоталитарную.
Экономика
В сфере экономических отношений большевики считали необходимым ликвидировать частную
собственность на средства производства как основу эксплуатации, товарно-денежные отношения как
инструмент классового насилия. Их должны были заменить общенародная собственность, организация
общества по типу коммун, широкое самоуправление трудящихся. По мнению ряда философов
(С. Франк, Н. Бердяев), призывы большевиков к уничтожению частной собственности были
поддержаны миллионами потому, что соответствовали глубинным устремлениям национального
характера. У русского народа не было «бескорыстной веры в святость принципа собственности»
(С. Франк). Россия была страной, где большие деньги не вызывали безусловного уважения, и заслужить
общественное признание нужно было другими путями. По замечанию М. Цветаевой, «осознание
неправды денег в русской душе неистребимо».