 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
невежественного, синтезированного с языческой мистикой и практикой. Как говорил Бердяев,
«православие без христианства».
Православие выступило этическим регулятором средневекового общества – основой его духовной
жизни, общественных идеалов и культурных ценностей. Для религиозной этики характерно вычленение
смертных грехов или страстей, борьба с которыми составляла основу праведной жизни. Это –
чревоугодие, блуд, алчность, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость, грехи, символизирующие
отпадение человека от Бога.
Русское православие ориентировало человека на покорность и смирение, духовное преображение,
стимулировало стремление к самосовершенствованию, приближению к христианским идеалам. Это
способствовало распространению такого неизвестного западному христианскому миру феномена, как
духовность. Его главное основание: непрестанная молитва, покой и сосредоточенность – собирание
души. Ум должен не блуждать, не мечтать, а отражать и осознавать все движения сердца. Так
достигается преображение естества человеческого, его обожествление. Иными словами, для
православия наиболее важны духовная, внутренняя жизнь человека, внутренние его побуждения.
Утверждая, что внутреннее, духовное определяет внешнее, православие тем самым выстраивает
определенную систему ценностей, в которой дух главенствует над материей, духовное обусловливает
телесное. Убежденность русского православного сознания в том, что именно внутренние, духовные
качества человека определяют степень его совершенства, вела к формированию идеала «быть», а не
«иметь» (по терминологии Э. Фромма).
На формирование отношения к собственности в русском религиозном сознании большое влияние
оказал монашеский идеал. В нем собственность, имущество, все материальные блага делаются благом
лишь тогда, когда становятся общим достоянием и по-братски распределяются между всеми.
Прикрепление их к одному человеку и эгоистическое владение благами есть не что иное, как
проявление демонизма. Совместная трудовая деятельность, коллективное владение каким-либо
имуществом подразумевали в своем идеале соборность, понимаемую не как механическое объединение
людей во имя исполнения какой-либо задачи или добровольное объединение для общих действий, а как
органическое единение, братство во Христе. Соборность не умаляет свободу личности, связанной с
другими свободными личностями не принудительно и не в силу необходимости, а узами любви, т.е.
соборность – это само пребывание в общении и любви.
Соборность не равнозначна коллективизму, в известном смысле она противоположна ему, ибо в нем
человек перестает быть высшей ценностью. Коллективизм заменяет собой совесть, способность к
самостоятельным и независимым суждениям и оценкам. «Возлюби нищету, нестяжание и смирение»,–
говорил преподобный Нил Сорский. Русское православное сознание видело в бедности не просто
социальное состояние, но нечто подобное высшему призванию, высшей свободе, почитало бедность, а
богатство представляло, напротив, нравственно сомнительным. Бедность сама по себе уже как бы
предполагала добродетельность, а богатство – порок. Совершенно обратное мы видим во многих
протестантских исповеданиях, считавших материальное благополучие и процветание свидетельством
угодности Богу, бедность же воспринимавших как заслуженную кару за грехи.
В православии мы видим совершенно иной, чем в западном христианстве, подход к оценке
физического и умственно труда – труд по перекапыванию грядок не хуже и не лучше какой-либо
умственной творческой работы. Высшим признавался труд молитвенный, созерцательный, то «умное
делание», которое предполагает высшее из всех возможных творчеств – творчество самого себя в
сотрудничестве с Богом. К нему, кроме монахов, призван каждый христианин вне зависимости от
социального и имущественного положения. Для православного сознания невозможно принять тот
«рационалистический» дух, который религиозно санкционирует буржуазную предприимчивость,
поощряет стремление к обогащению, дает возможность с гордостью глядеть на свой процветающий
бизнес, на «честно нажитые деньги» как на доказательство «избранности» и «спасенности».
Подобным было отношение русского религиозного сознания и к проблеме вознаграждения за труд.