 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
79
числа иных переселенцев, не бывших полноправными горожанами, так и традиционные слои жрецов и
вельмож вне полисов. Хозяйства старой знати, как и все традиционные царско-храмовые хозяйства, по-
прежнему обрабатывались в основном арендаторами из числа египтян, которые теперь именовались
греческим термином лаой. Этим же термином называли и мелких земледельцев, обрабатывавших
собственные наделы. Хотя четкой грани между арендаторами и владельцами наделов в птолемеевском
Египте, как и прежде, не существовало, все же некоторые данные дают основание заключить, что
регламентация жизни арендаторов, особенно так называемых царских земледельцев (чем-то
напоминавших «царских людей» древности), была особенно мелочной, а контроль чиновников
Птолемея ничем не уступал надзору дотошных надсмотрщиков далекой древности - разве что теперь
они обходились без палок и бичей.
Новое было в том, что рядом с этой традиционной сферой экономических и административных
связей существовали крупные анклавы вроде Александрии, где жизнь текла по совершенно иным
законам эллинского мира. А так как Александрия была столицей, ее образ жизни оказывал немалое
влияние, особенно на имущие слои Египта, которые подвергались эллинизации в первую очередь. В то
же время основной части страны - хоры - процесс эллинизации мало касался. Отсюда и итоговый
результат: воздействие эллинизма на жизнь страны и народа в птодемеевском Египте было не слишком
заметным, но тем не менее влияние его на правящие и имущие слои - а именно они в первую очередь
были причастны к экономическим рычагам и культурному потенциалу Египта - было достаточно
ощутимым, во всяком случае для того, чтобы весь исторический период, связанный с этим влиянием,
считать и именовать периодом эллинизма.
Нечто подобное было и в государстве Селевкидов. Многочисленные Александрии, Антиохии и иные
полисы здесь тоже задавали тон, особенно в верхах общества, среди имущих и привилегированных его
слоев, включая центральную администрацию и двор. Все эти «эллины» противостояли основной части
населения, жителям хоры, в большинстве именовавшимся тем же греческим термином лаой. Что
касается рабов и рабства, то следует сказать, что античного рабства эллинизм с собой не принес. Роль
рабства увеличилась, но тем не менее рабы и в полисах, и вне их обычно обретали статус, привычный
для Востока и отличавшийся от того, который был характерен для классической античности. Рабов,
находившихся в частном владении, было по-прежнему сравнительно мало как в полисах, так и вне их,
причем все они имели определенные имущественные и социальные права. Было немало
вольноотпущенников из числа вчерашних рабов, часть их была зажиточными горожанами (не
гражданами!). Существовало немало казенных общественных рабов в полисах, где они обычно несли
службу мелких стражей порядка. Рабы государственные использовались в царско-храмовых хозяйствах
и на тяжелых работах - в промыслах, рудниках и т.п.
Как в птолемеевском Египте, так и в государстве Селевкидов период эллинизма принес с собой
некоторые изменения в центральной и местной администрации. Так, значительно большую, чем прежде,
роль стал играть суд, опиравшийся хотя бы частично на эллинскую практику судопроизводства. В
качестве всеобщего административного языка стал использоваться специфический диалект греческого -
койнэ, вместе с которым через суд, администрацию и иные официальные институты в гущу
эллинистических стран Ближнего Востока проникали элементы культуры и религии греков, их
философия, научные достижения, литература, искусство, методы и приемы в сфере просвещения,
военного обучения и т.д. И хотя, как уже упоминалось, все это обычно ограничивалось сравнительно
немногочисленными полисными анклавами вне хоры и привилегированными слоями населения,
«эллинами», в целом результат такого воздействия на протяжении веков (а эпоха эллинизма в I в до н.э.
в большинстве стран ближневосточного региона сменилась римским владычеством, в принципе
продолжавшим и в некотором смысле даже углублявшим этот процесс) достаточно очевиден, хотя и
нуждается в более глубоком теоретическом осмыслении. Вопрос в том, почему эллинизация, а затем и
сменившая ее романизация, углубленная и усугубленная к тому же во многих ближневосточных
странах (те же Египет, Сирия и др.) христианизацией, в конечном счете так и не привели не только к
радикальной трансформации ближневосточной структуры по европейскому стандарту, но даже и к
сколько-нибудь заметному синтезу обеих структур. К этой проблеме мы еще вернемся. Пока же стоит
заметить, что эллинистическое влияние не было одинаковым на всем Ближнем Востоке. Менее всего
оно затронуло, в частности, районы расселения самих персов - не исключено, что это было связано не
столько даже со сравнительной отдаленностью Ирана от Европы, сколько с горделивой самобытностью
иранцев. Впрочем, несмотря на это, греческое влияние ощущалось не только в самом Иране, но и к