 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
206
заключила с чжурчжэнями очередной для нее унизительный мир 1142 г., согласно условиям которого
чжурчжэням ежегодно выплачивалось 250 тыс. штук шелка и 250 тыс. лянов серебра.
Хотя мир был унизительным, а выплаты - весьма весомыми, для изнеженного, богатого и явно не
готового к решительным военным действиям с храбрыми кочевниками сунского Китая это был по-
своему логичный и даже в известном смысле удачный выход. Приняв такое решение и надолго
обезопасив себя от вторжений с севера, южносунская династия просуществовала еще около полутора
веков. И как ни трудно говорить о процветании в таких условиях, оно все-таки далеко не исчезло
бесследно. Напротив, Южный Китай в XII-XIII вв. являл собой богатое и очень развитое в
экономическом и социально-культурном плане государство, где в изобилии произрастали зерно и
хлопок, чай и сахарный тростник, выделывались лучшие в мире шелка и уникальные изделия из
фарфора, лака, керамики, серебра, бамбука и т.п. Великолепие Ханчжоу, произведшего в свое время
неизгладимое впечатление на Марко Поло, до того не видевшего, по его собственным словам, ничего
подобного (хотя Марко был едва ли не больше всех повидавшим на своем веку европейским
путешественником), говорит само за себя.
Но ведь южносунский Китай был не только развитым экономически государством. Это был и центр
высокоразвитой духовной культуры, средоточие китайской философской мысли в ее едва ли не
наивысшем для императорского Китая проявлении. Именно здесь расцвел феномен неоконфуцианства -
учения, поставившего своей целью не просто реформировать и обогатить древнюю почитаемую
доктрину за счет новых идей, но и как бы вдохнуть в нее новую жизнь, заставить ее засверкать новыми
гранями. Благодаря усилиям знаменитых мыслителей, наиболее выдающимся среди которых был
великий Чжу Си, признанный их глава (1130-1200), феномен неоконфуцианства в его чжусианской
форме стал вершиной китайской философии. Неоконфуцианство стало вслед за этим распространяться
в соседних с Китаем странах и особенно активно - в Японии.
В сунское время невиданного расцвета достигла и китайская живопись. В это время жили и работали
лучшие в истории Китая художники, объединенные вокруг специальной Академии живописи.
Написанные ими свитки до наших дней являют собой украшение многих музеев мира. Среди сунских
художников были и признанные теоретики живописи, авторы почитаемых трактатов. Были и мастера
тонкого пейзажа, любители изображений цветов и птиц. В числе таких мастеров были и некоторые из
сунских императоров, работавшие под псевдонимами.
Не прошел бесследно для китайской мысли и сам исторический факт разделения Китая на север и юг.
Хотя такой раздел не был новым для страны, он все же сыграл свою роль. Во-первых, в том плане, что
раздел страны на части и господство на севере иноплеменников внесли дополнительные акценты в те
пусть небольшие, но заметные этнические различия, которые на протяжении веков складывались и
закреплялись отдельно на севере и на юге, - различия в языке (диалектах), в культуре, даже в пище и
одежде. Конечно, эти различия не следует переоценивать. Они в конечном счете не повлияли на то, что
китайцы и на севере, и на юге оставались китайцами, - для этого были достаточно сильны связывавшие
всех их воедино выработанные еще в древности основы духовной культуры, принципы жизни, нормы
привычного бытия, отношений в семье, обществе и т.п. Но все же отличия были, причем, по оценке
современников, проявлялись в некоторой изнеженности южан, противопоставлявшейся твердости и
решительности северян, как то было сформулировано, в частности, одним из сунских реформаторов Ли
Гоу.
Во-вторых, существенное воздействие на образ и привычные стереотипы и штампы мышления
оказали реальные политические взаимоотношения китайцев с их северными соседями - тангутами,
киданями, чжурчжэнями. Китайцы издревле привыкли мыслить себя и свое государство, в терминах
«Поднебесной», «Срединной империи», окруженной отсталыми и ничтожными варварами. И вот эти
«варвары» оказались чуть ли не в положении господствующего этноса, которому Китай платит дань.
Трудно было смириться с реальностью - но приходилось. Не то чтобы китайцы отказались от
привычных стереотипов мышления в категориях Поднебесной империи и императора как сына Неба.
Но им пришлось признаться самим себе, что одно дело - завещанные традицией и потому как бы
незыблемые представления о величии и всемогуществе китайской империи, а совсем другое - реальная
жизнь. Будучи по натуре прагматиками, они не переживали это слишком болезненно.
Глава 10. Закат китайской империи - Юань, Мин, Цин