 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
обязательно в каждой палате парламента в течение одной сессии. Голосование в Палате общин
проводилось по принципу «Да» – «Нет», в Палате лордов – «Согласны» – «Не согласны». Затем
законопроект поступал через канцлера на утверждение монарху.
Со второй половины XIX в. правительство стало оказывать все более определяющее воздействие на
законодательную процедуру. С 1881 г. вошло в обиход (в 1882 г. закреплено в Регламенте) «правило
спешности», согласно которому премьер-министр был вправе предложить Палате общин обсудить
билль вне установленной очередности в силу особой государственной важности. Депутаты получили
право требовать прекращения прений (с 1887 г.), и такая резолюция должна была обязательно
голосоваться. До этого ход прений никак не регламентировался,
и их продолжительность была
произвольной. Говорить депутаты парламента могли только без каких-либо записок. Тогда же вошло в
практику правило «гильотины»: на обсуждение законопроекта заранее отводилось определенное время,
и если билль не был обсужден полностью, необсужденные части ставились на голосование без
дальнейших прений.
Помимо законодательной деятельности, депутаты парламента имели полномочия запроса к
правительству. С начала XVIII в. они были формальны и сводились к праву задавать вопросы
несодержательного свойства члену кабинета (т. е. известно ли происшествие или явление
правительству). С 1783 г. оно было признано официально. Однако за членами кабинета также было
признано право отвечать или не отвечать на запросы. Только в 1869 г. право парламентского запроса
стало важным конституционном обычаем, и судьба запроса была взаимосвязана с доверием членам
кабинета или всему правительству.
Развитие избирательного права
Парламент конституционной монархии унаследовал исторические принципы избирательного права,
сложившиеся еще в период сословной монархии. По существу, право посылать депутатов в Палату
общин принадлежало не гражданам, а их корпорациям
– территориальным (сельским), городам,
университетам. Такое архаичное избирательное право приводило к значительному неравенству
даже между теми категориями граждан, которым это право вообще было предоставлено. Такое
несоответствие рассматривалось как важный изъян избирательной системы уже в XVII в. «Следование
обычаю, когда смысла в нем уже нет... одно лишь название города, от которого ничего не осталось,
кроме руин, где почти что нет никаких строений, кроме овчарни, и нет жителей, кроме пастуха, а этот
город посылает
столько
же представителей
в великое собрание законодателей, как и
целое графство, густонаселенное и обладающее большими богатствами»*.
*
Локк д. Два трактата о правлении. II. § 157.
В конце XVII – начале XIX в. избирательное право по-прежнему регулировалось законом 1414 (!) г.
Правом посылать представителя в Палату общин располагали свободные земельные держатели
(рыцари) с доходом не менее 40 шиллингов в год (подтверждено в 1746 г.) и проживающие в графстве к
моменту обнародования указа (writ) о выборах. Аналогичные требования касались и городских
избирателей. Но города пользовались правом посылать депутатов только
по
мере пожалования
им статуса bourg (местечка) от короны. Списки избирателей составлялись шерифами, которым за
возможные злоупотребления закон угрожал наказаниями в виде штрафа и года тюремного заключения.
На основании архаичного избирательного права в Палату общин избирались 558 депутатов, в том
числе 45 – от Шотландии (с 1801 г. добавились еще 100 депутатов от Ирландии). Значительную часть
составляли представители городов (467 депутатов), затем от графств (186); 5 депутатов избирали
университеты Кембриджа и Оксфорда. Однако на деле наиболее экономически и социально значимое в
Британии к XIX в. население городов обладало ничтожным представительством. Такие крупные города,
как Бирмингем, Манчестер, вообще не посылали депутатов. Значительную часть избирали жители т.н.
«местечек», которым по тем или иным причинам эти привилегии были предоставлены еще в
Средневековье. В конце XVIII в. реальные 154 избирателя посылали в Палату общин 307 депутатов.
Для большинства и факт избрания был
неочевидным: их просто назначали по принципу личной
преданности земельные магнаты, которым принадлежали эти местечки на правах ленд-лордов (так, 84
магната назначали до 150 депутатов; герцог Норфолк, обладавший владениями в разных графствах,
таким образом назначал 11 депутатов, прочие герцоги – по 6-7). Полуанекдотической была ситуация с
местечками Гатон и Олд Сарум, в каждом из которых один избиратель посылал двух депутатов. Однако
и такой простоты нередко не хватало для полного состава Палаты: в конце XVIII в. нередки были