 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
88
С точки зрения культурологии представляет интерес соотношение свободного и
«заданного» поведения. Общая историческая тенденция здесь такова: с течением
времени все большее значение приобретает поведение свободное, а сфера поведения
заданного неуклонно сокращается. Это происходит прежде всего
потому, что важные
события в жизни человека все более перемещаются из публичной сферы в интимную. В
то же время меняются и сами условия существования, диктуя новые поведенческие
модели. (Частный пример: запрет не есть в шапке мы сплошь и рядом вынуждены
нарушать, питаясь во всяких закусочных и бистро.) Сокращается количество ритуалов,
упрощается обрядность. В публичной жизни также падает значение «ролевого
поведения» (то есть поведения, обусловленного социально-бытовой функцией человека
в данный момент — священник должен вести себя как священник, офицер как офицер
и т.п.). В такой тенденции есть свои положительные стороны, раскрепощающие
личность, дающие возможность вести себя естественно. Однако и наличие
поведенческих стереотипов очень важно для культуры — через регламентированное
поведение человек, как правило, приобщается к национальной традиции, что очень
важно для его самоутверждения и ведет в конечном итоге к увеличению
эмоционального комфорта.
Рассмотрим теперь еще один культурный феномен, являющийся составной
частью образа жизни — еду и способ ее употребления. В философской литературе
исследований об этом нет, социологи тоже дают здесь очень мало, и только
художественная литература уделяет этой теме подобающее место. Между тем феномен
еды — очень важная часть культурно-бытового уклада.
Основное и исходное значение еды — биологическое: она поддеривает жизнь
человека. Но на основе этого значения очень рано, практически с момента
возникновения человеческой культуры, формируется собственно культурологический
ее смысл. (В этом, между прочим, одно из важных отличий человека от животного.).
Поскольку еда является своего рода первоосновой человеческого существования, она в
любой культуре обретает мистическое, символическое или метафорическое значение.
На самых ранних стадиях развития культуры процесс потребления пищи значил для
человека не только утоление голода, но и приобщение к бытию: так, сила съеденного
животного как бы переходила к съевшему его человеку; злаки и плоды давали
символическое приобщение к плодородным силам земли и т.п. Жертвоприношения в
древних религиях также совершались предметами пищи — трудно представить, что в
жертву богам приносились бы камни или даже золото (история с перстнем Поликрата
— явное исключение из общей практики). Эта традиция перешла и в современные
религии: так, в христианстве таинство причастия совершается хлебом и вином. Вообще
вино, хлеб и соль представляют собой универсальные культурные символы: в
дополнение к сказанному добавим, что во всех восточных культурных системах люди,
между которыми во время трапезы стояла соль, становятся друзьями или даже
братьями; напомним и о славянском обычае подносить гостям хлеб-соль , и о
французской сказке «Хлеб, вино и соль», в которой именно соли отдавалось
предпочтение, и о многих приметах и поверьях, связанных с этими продуктами
питания: выбрасывать хлеб — грех, просыпать соль — к ссоре, вылить рюмку вина в
угол на новоселье — задобрить домового и т.п.
Возможно, кому-то покажется, что все сказанное до сих пор о еде относится к
стародавним временам и к сегодняшней культуре не имеет отношения. В опровержение
такого мнения приведем лишь один пример: в поэме А.Т. Твардовского «Василий
Теркин», исполненной русской народности в полной мере, повествование начинается с
обозначения культурно-ценностных ориентиров, и здесь вода и еда на равных
соседствуют с такими этическими категориями, как правда и чувство юмора, — все