35
«иноверцы» играют прямо противоположную роль, составляя часть культурного
резистанса, о котором речь ниже.)
Далее, к пропаганде официальных ценностей подключаются этика и мораль.
Отчасти они, конечно, строятся на общечеловеческих нормах, но во многом
утверждают именно официальную систему ценностей (как ближайший и доступный
пример вспомним «Моральный кодекс строителя коммунизма»). Нередко используется
взаимодействие моральных и религиозных норм они взаимно усиливают друг друга.
Наконец, ценности официальной культуры репродуцирует искусство (особенно
литература) иногда явно продажное, но иногда и внутренне честное. Примеров здесь
приводить не будем их легко найти самостоятельно. Заметим только, что
тенденциозность (или, как говорят на Западе, «ангажированность») искусства не
исключают его художественности, чему примеры творчество Маяковского,
Эйзенштейна, Вучетича и многих других. Но конечно, нередок и противоположный
вариант, когда ангажированное искусство превращается в факт массовой культуры.
Для выполнения задач пропаганды во всех ее формах и методах необходима
соответствующая прослойка творческой интеллигенции, воспитание которой «верхи»
обыкновенно стараются взять под контроль с помощью средних и высших учебных
заведений, различных творческих союзов и организаций и т.п. Однако здесь часто
случаются и неудачи: интеллигенция прослойка капризная и очень дорожащая своей
творческой самостоятельностью.
Второй важнейший культурный оператор, тесно связанный с пропагандой,
это борьба правящих кругов с диссидентами («инакомыслящими»), которые всегда в
большей или меньшей мере наличествуют в общественной культуре. В зависимости от
исторических условий и степени либеральности борьба эта принимает разные формы,
но имеет место всегда. Самым либеральным, но в то же время вполне действенным
способом является создание в обществе атмосферы нетерпимости к диссидентам. Если
это удается, то эффект бывает оптимальным: с диссидентами борется уже как бы вся
масса населения, а правящие структуры лишь выполняют волю народа. В этом случае
нет недостатка в платных и добровольных осведомителях, линчевателях и т.д.
Примером такого успешного формирования общественного мнения может служить
антикоммунистическая «охота на ведьм» в США периода «холодной войны», практика
«запретов на профессии» для членов компартии в ФРГ и т.п.
Другой естественный способ подавления диссидентской культуры
насильственная изоляция диссидентов от общества. Здесь культурный оператор
принимает различные, более или менее жесткие формы. Можно просто лишить
потенциального диссидента аудитории (не печатать литературных произведений,
запретить концерты, выставки, использовать финансовый нажим и т.п.). Здесь
правящим структурам обыкновенно помогает закон: за хранение и тем более
распространение всякой «нелегальщины» предусматриваются соответствующие
санкции, чему, к сожалению, примером служит Россия во все, пожалуй, века ее
существования. Еще более жесткие формы ссылки, высылки, тюремное заключение,
лишение гражданства и т.п., чего в новейшее время много примеров в разных странах.
Изощренным способом борьбы с диссидентами является их принудительное
лечение в психиатрических больницах, по существу представляющее собой форму
лишения свободы.
Наконец, наиболее жестокой формой данного оператора является физическое
уничтожение иногда вполне легальное и «законное» (казнь Сократа, аутодафе
инквизиции, революционный террор), иногда же замаскированное под несчастный
случай уголовное преступление и т.п.
|