 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
37
множественности случаев проявления рабства и насилия. Другие примеры выразительных метонимий:
"Итак, был белый мохнатый декабрь" (М.Булг.); "Синий вечер отражался в лужах, затянутых тонким
ледком" (А.Н.Т.); "В суету городов и в потоки машин возвращаемся мы – просто некуда деться. И
спускаемся вниз с покоренных вершин, оставляя в горах, оставляя в горах свое сердце" (Выс.). Ср. и
название поэмы Н. Асеева "Синие гусары" и "Легенда о синем гусаре" (так, перекликаясь с Асеевым,
назвал свою повесть о декабристе Михаиле Лунине писатель В. Гусев) (см. также выше примеры
общепоэтических, общегазетных и индивидуальных метонимий).
Выразительным элементом речи может быть и синекдоха. Это
ее свойство давно используется в
пословицах: "сарафан за кафтаном не бегает", "валить с больной головы на здоровую" и др.
Изображение предмета через какую-нибудь его заметную, бросающуюся в глаза и т.д. часть, деталь –
распространенный прием в художественной литературе. Хрестоматийный пример: "Все флаги в гости
будут к нам" (П.). Или: "И идут паруса на Запад Через море и через стих, Чтоб магнолий тревожный
запах Грустной песенкой донести" (П. Коган); "Такие отрывки фраз, важных сентенций, пустяковой
болтовни можно было слышать в гостиных, казармах, на плац-парадах, на Невском в группе
сошедшихся киверов и косматых шапок, ежели упоминалось имя Лунина" (В. Гусев).
Синекдоха может не только живописать, но и одновременно разнообразить язык изложения. Такую
роль выполняют газетные употребления типа "красно-белые футболки пошли в атаку" (чтобы не
повторять слова "футболисты такой-то команды"), голубые каски (войска ООН) и под.
Синекдоха может служить и средством социальной характеристики, если автор – писатель, поэт,
журналист, – говоря о ком-то, "обозначает" его с помощью типичной, характерной для него как
представителя определенного класса, сословия, социальной группы и т.д. одежды или орудия труда.
Например: "Прощай, немытая Россия, Страна рабов, страна господ, И вы, мундиры голубые, И ты,
послушный им народ" (Л.) (голубые мундиры – жандармы, носившие голубую форму); "Медленно
ползли эшелоны по российским равнинам. Останавливались в изнеможении у станции с выбитыми
окнами... С крыш соскакивали серые шинели, щелкая затворами, кидались искать начальника станции,
чтобы тут же прикончить прихвостня мировой буржуазии" (А.Н.Т.). Ср. также использование подобной
синекдохи в газетном заголовке "Мундир и сутана", где мундир – представитель охраны колонии
заключенных, а сутана – служитель христианской миссии, посетивший эту колонию. В поэме А.
Вознесенского "Мастера" находим другой вид "социальной" синекдохи. Обращаясь к "варварам всех
времен"– царям, тиранам, – поэт писал: "Ваш враг – резец и кельма...", т.е. скульпторы, каменщики.
Важная функция и способность слов в переносном значении – служить средством оценки.
Использование оценочных слов связано с разнообразными чувствами, испытываемыми говорящим по
отношению к кому- или чему-либо, осознанием ценности, достоинств или, наоборот, ничтожности,
низменности кого-, чего-либо. Так, понимание роли Пушкина в русской литературе и одновременно
скорбь в связи с его гибелью и ощущение невосполнимой утраты звучат в словах критика А.А.
Краевского: "Солнце нашей поэзии закатилось!"; "Одними из драгоценнейших жемчужин нашей
поэзии" назвал Белинский "Бэлу" и "Тамань". Высочайшая оценка таланта художника (Рембрандта)
выражена в следующих строчках Н. Матвеевой: "На кладбище нищих в старинном седом Амстердаме
Лежит император контрастов". Печорин, отозвавшийся о княжне Мери, как о "прехорошенькой",
прежде всего отмечает ее бархатные глаза: "У нее бархатные глаза, – именно бархатные... нижние и
верхние ресницы так длинны, что лучи солнца не отражаются в ее зрачках. Я люблю эти глаза
– без
блеска: они так мягки, они будто бы тебя гладят...". Другие примеры положительно-оценочных слов:
звезда, королева, золото ("характер – золото!"), шелк ("шелк кудрей"), соболиный ("соболиные брови"),
сочный ("сочные краски", "сочный юмор"), царственный ("царственная красота") и т.д.
Многочисленны и разнообразны и слова, отражающие отрицательную оценку. Напомним ставшие
крылатыми слова Софьи, раздраженной насмешливыми репликами Чацкого: "Не человек, змея!" Или
характеристику женщин, которую дал персонаж чеховского рассказа "Медведь": "Посмотришь на иное
поэтическое создание: кисея, эфир, полубогиня, миллион восторгов, а заглянешь в душу –
обыкновеннейший крокодил!" Тот же герой, досадуя на свое мягкосердечие, говорит: "...я нюня, тряпка,
баба!" (Кстати, названия немалого числа рассказов Чехова представляют собой метафоры или содержат
в своем составе метафоры, отражающие разные степени отрицательного отношения, отрицательную
оценку: "Хамелеон", "Тряпка", "Ворона", "Душечка", "Размазня", "Канитель", "Медведь", "Мелюзга",
"Интеллигентное бревно", "Попрыгунья" и др.) Отрицательная оценка заключена также в переносных
значениях слов дуб, дубина, колода, лопух, валенок (используется в молодежном жаргоне), каша ("во рту
каша какая-то"), винегрет, поганка, свинарник, хищник, хлев, балаган, крысиный, паучий и т.д.