 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
111
гульбищу из ристалища на позорище в мокроступах". Нужно, правда, заметить, что приписывавшееся Шишкову сочинение
слова мокроступы (см., например: Ефимов А.И. История русского литературного языка. М., 1954. С. 238.), скорее всего, им
не сочинено. Во всяком случае в воспоминаниях генерала Батова говорится, что в Белоруссии из Пинских болот его армию
выводил проводник в необычной с решетчатой подошвой обуви, именуемой мокроступы. Любопытно, что некоторую дань
пуризму отдал и европейски образованный А.С. Грибоедов, у которого в прозе (главным образом в письмах) встречаются
основание вместо фундамент, старинное слово жилье вместо этаж и даже блуждалище вместо лабиринт (см.: Пиксанов И.
Творческая история "Горя от ума". М.; Л., 1928. С. 158).
Это убеждение в возможности замены прочно вошедшей в употребление иноязычной лексики
словами, подобными шишковским шаропехам и далевским пожимкам и овидиям, дожило до наших
дней. Так, один из героев романа Солженицына "В круге первом" принципиально выражается
следующим образом: исчислитель (вместо математик), увенчанный прислужник (вместо
дипломированный лакей), усугубленное неверие (вместо скептицизм), ошарие (вместо сфера), мракобес,
попятник (вместо реакционер), общий огляд на пути подхода к работе (вместо методика) и т.д.
Вспышки пуризма, неприятие иноязычных слов обнаруживают себя время от времени и в
современной печати. Так, например, в 1984 году был опубликован фельетон под заголовком "Язык мой
– враг мой", где слова мэр (тогда использовавшееся, правда, как красивая иностранная замена сочетания
слов "председатель исполкома городского Совета народных депутатов"),
экстремальный,
адаптироваться, коммуникабельный и т.д. названы "словесным бурьяном" (Пр. 1984. 26 августа).
Справедливо чувствуя неоправданность употребления многих заимствованных слов в каких-то
конкретных контекстах, пуристы, как правило, негодуют против заимствований вообще, не замечая,
кстати сказать, что в их собственной речи заимствованная лексика встречается, и в немалом количестве.
Так, в языке автора упомянутого фельетона читатель найдет не только газета, грамматика, проза,
мода, студент, кукуруза, но и комментатор, репортер и многое другое. Отсюда с очевидностью
следует, что ревнители чистоты, "русскости" речи ополчаются против обративших на себя их внимание
заимствований, а такими заимствованиями оказываются обычно слова или вошедшие в язык недавно,
или извлеченные из пассивного прежнего запаса и кажущиеся новыми. Совершенно ясно, что в
стремлении оградить родной язык от всякого иноземного влияния пуристы опираются не на
объективные, научные критерии, но на собственный вкус, в котором часто проявляется просто
неприязнь ко всему новому.
Научный, объективный подход к заимствованным словам основан, как уже говорилось выше, на
рассмотрении причин заимствования. Он свидетельствует о его неизбежности, закономерности в
случае, если слово приходит как наименование новой вещи, нового понятия. Он предполагает анализ
отношения нового заимствованного слова к уже имеющемуся в языке как обозначающего то же или
лишь почти то же понятие, устанавливая в результате этого анализа семантические, стилистические и
прочие отличия (если таковые имеются) между заимствованным и своим (или ранее заимствованным)
словом*. И это уяснение особенностей данного заимствованного слова позволяет объективно оценивать
его использования.
* В 1970 году писатель Л. Ленч выступил против слова хобби, считая, что им заменяли "точное и емкое" слово увлечение,
потому что так "шикарнее". А поэт Д. Самойлов на страницах "Литературной газеты" (1983. 20 апр.) сказал, что это слово
"хорошее, отражающее дилетантизм, необязательность занятия". В этом замечании Д. Самойлова видно спокойное желание
оценить слово, исходя из сопоставления с другим, т.е. стремление к объективности.
Если же говорить о конкретном использовании заимствованных слов, то здесь действительно можно
увидеть множество случаев неверного, неоправданного и неумеренного употребления. Яркие образцы
такого употребления еще отражены М. Зощенко: "И главное, как сложилось все деффективно!"; "Стою.
Только слышу вдруг шум в передних окопчиках. Шибко так шумят, а немец, безусловно, тихий, и будто
вдруг атмосферой на меня пахнуло. Ах, ты, думаю, так твою так – газы!"; "Ишь ты, – удивился первый,
– то-то я и гляжу, что такое? Как будто оно [заседание] и пленарное". – "Да уж будьте покойны, – строго
ответил второй. – Сегодня сильно пленарное и кворум такой подобрался – только держись!.." и т.д.
Не следует думать, что приведенные образцы лишь сатирическое преувеличение писателя, которое
относится ко временам прошедшим. Нечто подобное можно встретить в газете и сейчас. Исследователь
газетной речи А.В. Калинин назвал одну из своих статей "Ноктюрн для правой ноги"*. Это сочетание
слов с ноктюрном было извлечено им из опубликованного в газете спортивного материала. А вот и
более свежие иллюстрации, свидетельствующие об очень приблизительном представлении о значении
заимствованного слова: "В ледовом Дворце спорта уже можно заметить симпатичного медвежонка с