 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
61
Срамец! Срамец! все шепчут, – вот известье,
– Эх, не тужи, уж это мой расчет:
Подписчики мне платят за бесчестье.
В другой эпиграмме Баратынского же роль свистящих звуков даже прямо названа:
Ты ропщешь, важный журналист,
На наше модное маранье:
«Все та же песня: ветра свист,
Листов древесных увяданье»...
Понятно нам твое страданье
И без того освистан ты,
И так, подвалов достоянье,
Родясь – гниют твои листы.
Кроме того, представление о фонеме легко ассоциируется с теми словами, в которые звук входит;
так, вхождение того же звука «с» в слова «свист», «сияние», «ясный», «блеск», «сверкать» и т.д. может
у нас вызвать определенные световые представления, особенно если они подсказываются текстом,
например:
Оставьте пряжу, сестры. Солнце село,
Столбом луна блестит над нами. Полно!
(Пушкин. «Русалка».)
Употребление звуков как некоторого эквивалента выражения, как чего-то равносильного слову,
называющему явление, иногда именуется звуковой метафорой.
Ассоциации, связывающие эмоции и объективные представления непосредственно со звуками языка,
чрезвычайно многочисленны. Но не следует забывать, что они довольно зыбки и часто весьма
субъективны. Так, например, известно распространенное явление «цветного слуха». Многие
воспринимают некоторые звуки в качестве окрашенных в определенный цвет. Однако обычно каждый
окрашивает звук по-своему. Кроме того, многие совершенно не окрашивают звуков.
В анализе звуковой выразительности художественного произведения следует быть весьма
осторожным, учитывая лишь определенно выраженные звуковые явления (устраняя все случайное) и
принимая во внимание лишь общезначимые ассоциации или ассоциации, даваемые самим текстом
произведения. Так, в следующем примере из Достоевского вряд ли следует интерпретировать как
эвфонический прием стечение звука «с»: «сам себя со всем своим усиленным сознанием добросовестно
считает за мышь, а не за человека» («Записки из подполья», I, III).
Отмечу еще один ряд несомненных ассоциаций – это ассоциации со звуками чужих языков.
Вслушиваясь в непривычный для нас говор, мы замечаем в нем те звуки, которые в данном говоре
употребляются чаще, чем в русском языке. Отсюда мы ассоциируем с представлением об иностранных
языках представление об отдельных, характеризующих эти языки звуках. Так, стих «О сон на море –
диво сон» имитирует фонетику итальянской речи. Точно так же и различные диалекты мы расцениваем
с точки зрения входящих в их состав звуков.
Вот пример стихотворения («заумного», т.е. отчасти лишенного значения набора слов),
построенного на имитации диалектического говора:
КАТОРЖНАЯ ТАЕЖНАЯ
Захурдачивая в жордубту
По зубарам сыпь дурбипушшом.
Расхлабысть твою да в морду ту
Размордачай в бурд рябинушшом.
А ишшо взграбай когтишшами
По зарылбу взымбь колдобиной
Штобыш впрямь зуйма грабишшами
Балабурдой был – худобиной.
Шшо да шшо да не нашшоками
А впроползь брюшиной шша –