 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
38
постоянные, т.е. привычные и традиционные (синее небо, дальняя дорога, широкое поле, красное
солнце), выделяются весьма слабо.
В некоторых поэтических стилях эпитет усиленно культивировался, и каждое почти
существительное сопровождалось эпитетом. Например:
Уж утра свежее дыханье
В окно прохладой веет мне.
На озаренное созданье
Смотрю в волшебной тишине;
На главах смоляного бора,
Вдали лежащего венцом,
Восток пурпуровым ковром
Зажгла стыдливая Аврора,
И с блеском алым на водах,
Между рядами черных елей
Залив почиет в берегах.
(А. М а й к о в, 1838 г.)
Такие обязательные эпитеты именуются «украшающими». В стиле, культивирующем украшающий
эпитет, обычно эти определения традиционны и не действенны в своем значении. Поэтому часто
украшающие эпитеты образуются из безразличных, ко всему прилагаемых слов. Так, в поэзии 20-х
годов XIX в. всякая «дева» бывала непременно «юная», «нежная» или «милая», всякий «сумрак» –
«таинственный». В описательной поэзии XVIII в. во Франции всякая деталь пейзажа была «смеющейся»
(в русских переводах «веселой»): «riant bocage» («веселая рощица») и т.п. Потребность в безразличном
эпитете для придания фразе полноты и округленности, для выделения определяемого, мы часто
испытываем и в разговорной речи, пользуясь в качестве эпитета словами «такой», «какой-то» и т.п. Ср.:
«В этот раз я была в каком-то смущении» (Достоевский. «Неточка Незванова», первая редакция 1849 г.
Во второй редакции данное место читается «я была в страшном смущении». Из этой поправки видно,
что слово «какой-то» вовсе не значило «неопределенный», «неясный», как можно было бы
предполагать, а замещало собой неподысканный эпитет, необходимый для полноты фразы. Это ясно,
если оставить фразу без эпитета).
В античной поэзии (например, в Гомеровском эпосе) часто наблюдаются «постоянные» эпитеты, т.е.
эпитеты, раз навсегда закрепленные за некоторыми словами или именами, например:
«Аполлон сребролукий», «быстроногий Ахиллес», «светлоокая богиня», «златотронная Гера» и т.п.
В поэтическом словоупотреблении эпитет бывает весьма часто метафорическим. Таково
словосочетание «свинцовые мысли».
Метафорический эпитет отличается от обыкновенной метафоры тем, что в нем есть элемент
сопоставления. Можно, например, в контексте заменить слово «зубы» словом «жемчужины». Мы
получим чистую метафору, весь эффект которой заключается в том, что слово «зубы» не употреблено.
Но можно сказать «жемчужные зубы». Здесь эпитет «жемчужные» играет ту же роль, что и слово
«жемчужины» в первом случае, но отличие то, что слово «зубы» все же сказано, и поэтому облегчено
понимание предложения. «Жемчужные зубы» или «зубы-жемчужины» дает сопоставление слова,
называющего предмет в прямом значении, со словом, называющим его метафорически.
В этом отношении сила метафоры, с одной стороны, ослаблена, а с другой стороны, получается
особый эффект в сопоставлении двух слов в различном смысловом применении (одно в прямом, другое
в переносном значении). Чтобы усилить этот эффект сопоставления, подбирают иногда эпитет
противоположный или противоречащий определяемому, таковы – «сладкая горечь», «звучная тишина»,
«мрачный свет» и т. п. Подобные противоречивые (в прямом значении) эпитеты носят название
оксюморон.
Метафорический эпитет есть первый шаг к метафорическому сравнению. Вместо «жемчужные
зубы» можно сказать «зубы, как жемчуг». Здесь еще нет момента психологического сравнения, но
словесная форма уже подходит к нему. Если же мы скажем, что «зубы своим цветом и блеском похожи
на жемчуг», то мы имеем уже законченное сравнение.
Метафора существенно отличается от сравнения тем, что в ней слово фигурирует только в своем
переносном значении, – и потому его прямое значение осознается весьма неотчетливо. В сравнении
слова употребляются в их прямом значении, и внимание обращается на сопоставление двух совершенно