 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
160
подготовленных развитием фабулы (внезапная или случайная развязка. Наблюдается это очень часто и
в драме, где часто развязка не обусловлена драматическим развитием. См., например, мольеровского
«Скупого», где развязка проведена через узнание родства, нисколько не подготовленное предыдущим).
Вот эта новизна концевых мотивов и служит главным приемом концовки новеллы. Обычно это –
ввод новых мотивов, иной природы, чем мотивы новеллистической фабулы. Так, в конце новеллы
может стоять нравственная или иная сентенция, которая как бы разъясняет смысл произошедшего (это –
в ослабленной форме та же регрессивная развязка). Эта сентенциозность концовок может быть и
неявной. Так, мотив «равнодушной природы» дает возможность заменить концовку – сентенцию –
описанием природы: «А в небе блистали звезды» или «Мороз крепчал» (это – шаблонная концовка
святочного рассказа о замерзающем мальчике).
Эти новые мотивы в конце новеллы в силу литературной традиции получают в нашем восприятии
значение высказываний большого веса, с большим скрытым, потенциальным эмоциональным
содержанием. Таковы концовки Гоголя, например, в конце «Повести о том, как поссорились Иван
Иванович с Иваном Никифоровичем» – фраза «Скучно на этом свете, господа», обрывающая
повествование, не приведшее ни к какой развязке.
У Марка Твена есть новелла, где он ставит своих героев в совершенно безвыходное положение. В
качестве концовки он обнажает литературность построения, обращаясь как автор к читателю с
признанием, что никакого выхода он придумать не может. Этот новый мотив («автора») сламывает
объективное повествование и является прочной концовкой.
Как пример замыкания новеллы боковым мотивом, приведу новеллу Чехова, в которой сообщается
запутанная и бестолковая официальная переписка между властями по поводу эпидемии в сельской
школе. Создав впечатление ненужности и нелепости всех этих «отношений», «рапортов» и
канцелярских отписок, Чехов замыкает новеллу описанием бракосочетания в семье бумажного
фабриканта, составившего на своем деле громадный капитал. Этот новый мотив освещает все
повествование новеллы как безудержный «извод бумаги» в канцелярских инстанциях.
В данном примере мы видим приближение к типу регрессивных развязок, которые придают новый
смысл и новое освещение всем введенным в новеллу мотивам.
Элементами новеллы являются, как и во всяком повествовательном жанре, повествование (система
динамических мотивов) и описания (система статических мотивов). Обычно между этими двумя рядами
мотивов устанавливается некоторый параллелизм. Очень часто такие статические мотивы являются
своего рода символами мотивов фабульных – или в качестве мотивировки развития фабулы, или просто
устанавливается соответствие между отдельными мотивами фабулы и описания (например,
определенное действие происходит в определенной обстановке, и эта обстановка является уже
признаком действия). Таким образом, путем соответствий иногда статические мотивы могут
психологически преобладать в новелле. Это часто обнажается тем, что в названии новеллы заключается
намек на статический мотив (например, Чехова «Степь», Мопассана «Петух пропел». Ср. в драме –
«Гроза» и «Лес» Островского).
Новелла в своем построении часто отправляется от драматических приемов, представляя собой
иногда как бы сокращенный в диалогах и дополненный описанием обстановки рассказ о драме.
Впрочем, обычно новеллистическая фабула проще, чем драматическая, где требуется пересечение
фабульных линий. В этом отношении любопытно, что весьма часто в драматической обработке
новеллистических фабул в одной драматической рамке совмещаются две новеллистические фабулы
путем установления тождества главных персонажей в обеих фабулах.
В разные эпохи – даже самые отдаленные – замечалась тенденция к объединению новелл в
новеллистические циклы. Таковы имеющие всемирное значение «Книга Калилы и Димны», «Сказки
1001 ночи», «Декамерон» и т.п.
Обычно эти циклы являлись не простым, немотивированным сборником рассказов, но излагались по
принципу некоторого единства: в повествование вводились связывающие мотивы.
Так, книга «Калилы и Димны» изложена как разговор на моральные темы между мудрецом Байдаба
и царем Дабшалимом. Новеллы вводятся как примеры на различные моральные тезисы. Герои новелл
сами ведут обширные разговоры и сообщают друг другу различные новеллы. Ввод новой новеллы
происходит обычно так: «мудрец сказал: "кто обольщается врагом, который не перестает быть врагом, с
тем случается то, что постигло сов со стороны ворон". Царь спросил: "А как это было ?". Байдаба
отвечал»... и излагается сказка о совах-воронах. Этот почти обязательный вопрос «А как это было»
вводит новеллу в рамку повествования как моральный пример.