 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
130
Об этом же говорил еще Буало, играя словами: «Ie vrai peut quelquefois n'etre pas vraisemblable»
(«Правдивое иногда может быть неправдоподобным»), понимая под «vrai» – реалистически
мотивированное, а под «vraisemblable» – мотивированное художественно.
В плане реалистической мотивировки мы сплошь и рядом наталкиваемся на отрицание в
произведении его литературности. Обычна формула: «если бы дело происходило в романе, то герой мой
поступил бы таким-то образом, но так как дело было в действительности, то вышло вот что» и т.д. Но
самый факт обращения к литературной форме есть уже факт утверждения законов художественного
построения.
Каждый реальный мотив должен быть как-то внедрен в конструкцию повествования и освещен с
особой стороны. Художественно должен быть оправдан самый выбор реалистической темы.
На почве художественной мотивировки возникают обычно споры между старыми и новыми
литературными школами. Старое, традиционное направление обычно отрицает в новых литературных
формах наличие художественности. Так это, например, сказывается в поэтической лексике, где самое
употребление отдельных слов должно гармонировать с твердыми литературными традициями
(источник «прозаизмов» – запрещенных в поэзии слов).
Как частный случай художественной мотивировки упомяну прием остранения*. Ввод в
произведение нелитературного материала, чтобы он не выпадал из художественного произведения,
должен быть оправдан новизной и индивидуальностью в освещении материала. О старом и привычном
надо говорить как о новом и непривычном. Об обыкновенном говорят как о странном.
*Б. Томашевский трактует «остранение» как частный случай, тогда как у В. Шкловского – это фундаментальный
принцип искусства: «Целью искусства является дать ощущение вещи как видение, а не как узнавание; приемом искусства
является прием «остранения» вещей и прием затрудненной формы, увеличивающей трудность и долготу восприятия, т.к.
воспринимательный процесс в искусстве самоцелен и должен быть продлен» (Искусство как прием//о теории прозы. М.–Л.,
1925. С. 12). Ср. его утверждение, что остранение – восприятие вещей «выведенными из контекста» и что оно «есть почти
везде, где есть образ» (Там же, с. 15).
Эти приемы остранения обычных вещей обыкновенно сами мотивируются преломлением этих тем в
психологии героя, с ними незнакомого. Известен прием остранения у Л. Толстого*, когда, описывая в
«Войне и мире» военный совет в Филях, он вводит в качестве действующего лица девочку-крестьянку,
наблюдающую этот совет и по-своему, по-детски, без понимания сущности совершающегося,
истолковывающую все действия и речи участников совета. Таково же у того же Толстого преломление
человеческих отношений в гипотетической психологии лошади в его рассказе «Холстомер» (ср. рассказ
Чехова «Каштанка», где дана столь же гипотетическая психология собаки, необходимая только для
остранения излагаемого. К тому же типу относится рассказ Короленко «Слепой музыкант», где жизнь
зрячих преломляется сквозь предполагаемую психологию слепого).
* Отсылка к работам В. Шкловского. Ср.: «Прием остранения у Л. Толстого состоит в том, что он не называет вещь ее
именем, а описывает ее, как в первый раз виденную, а случай – как в первый раз происшедший, причем он употребляет в
описании вещи не те названия ее частей, которые приняты, а называет их так, как называются соответственные части в
других вещах» (Искусство как прием//о теории прозы. С. 12).
Этим приемом остранения широко воспользовался Свифт в «Путешествиях Гулливера» для
сатирической картины европейского социально-политического строя. Гулливер, попав в страну
Гуигнмов (лошадей, одаренных разумом), рассказывает своему хозяину-лошади о порядках,
господствующих в человеческом обществе. Принужденный рассказывать все чрезвычайно конкретно,
он снимает оболочку красивых фраз и фиктивных традиционных оправданий с таких явлений, как
война, классовые противоречия, парламентское профессиональное политиканство и т.п. Лишенные
словесного оправдания, эти остраненные темы возникают во всей их неприглядности. Таким образом,
критика политического строя – материал внелитературный – получает художественную мотивировку и
плотно внедряется в повествование.
Как частный пример такого остранения, укажу на трактовку темы о дуэли в пушкинской
«Капитанской дочке».
Еще в 1830 г. в «Литературной Газете» мы читаем такое замечание Пушкина: «Люди светские имеют
свой образ мыслей, свои предрассудки, непонятные для другой касты. Каким образом растолкуете вы
мирному алеуту поединок двух французских офицеров? Щекотливость их покажется ему чрезвычайно
странной, и он чуть ли не будет прав». Это замечание использовал Пушкин в «Капитанской дочке». В
третьей главе Гринев узнает в рассказе капитанши Мироновой о причинах перевода Швабрина из