 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
8
образуют многочисленные ряды соотнесенностей, отражающих их разнообразные связи – более
близкие и менее близкие, прямые и опосредованные, однозначные и перекрещивающиеся. Однако за
всей этой сложностью отношений, за всей многоликостью форм и значений отдельных составляющих
элементов, в суммарном объединении («агрегате») частных рядов элементов с их сложно-
переплетенными внутренними и внешними соотнесенностями четко выявляется определяющая общая
функция языковых единиц, состоящая в выражении человеческих мыслей в ходе речевого общения.
Указанная общая функция, связывающая языковые единицы, позволяет рассматривать язык как
некоторую систему, с присущими любой системе функциональными свойствами.
Любая система имеет свою структуру, то есть внутреннее строение, выражающееся в характере
связей ее составных частей. Специфическое свойство структуры языка состоит в том, что она образует
иерархию уровней, формируемых собственными типами языковых единиц – фонемами, морфемами,
словами и т. д. (см. ниже). Эти единицы находятся в распоряжении трех составных частей языка,
каждая из которых оперирует своими аспектами уровней, взятых в целом. Указанные составные части
языка суть его фонетический строй, лексический строй (словарный состав) и грамматический строй.
Называя данные части «строями», мы используем традиционный термин, который соответствует
понятию системы в вышеприведенной трактовке его сущности. Фонетический строй служит
материальной подосновой языка, он определяет физическое представление значимых языковых единиц
всех уровней. Лексический строй объединяет все множество непосредственно назывных средств языка,
то есть слов и стабильных словосочетаний. Грамматический строй объединяет закономерности
построения высказываний из назывных средств языка в процессе производства речи (говорения или
письма) как воплощения мыслительной деятельности человека. Будучи организатором построения
высказываний, а через них и речи в целом, грамматический строй является основой системности языка.
§ 2. Знаковость единиц языка выявляется в том, что они служат для обозначения предметов и
явлений действительности, то есть служат, в очень широком смысле, «знаками» предметов и явлений
(см.: [Степанов, 1975а, с. 8 и сл.; Кодухов, 1974, с. 123 и сл.]).
Среди ученых не закончен спор о том, следует ли понимать знак как объект, включающий в себя и
форму (материальную оболочку), и значение, или же как объект, включающий в себя только форму
(относимую к определенному значению) (см.: [Общее языкознание, 1970, с. 106 и сл.; Ветров, 1968, с.
34 и сл.; Будагов, 1981, ¹ 2, с. 23 и сл.]. Иначе говоря, предметом данной дискуссии об
«односторонности» или «двусторонности» знака является утверждение верности лишь одного из двух
«знаковых треугольников» (см. рис. 1).
Не вдаваясь в детали дискуссии, укажем, что для лингвиста принципиально важно видеть реальное
единство формы языкового знака и его значения, которые совместно противопоставляются
обозначаемому «предмету» в рамках рассматриваемых треугольников. Следовательно, при любой
интерпретации данного отношения его отражающая, «знако-значащая» часть (представленная на
рисунке основаниями треугольников) должна рассматриваться в качестве двусторонней сущности,
вычленяющей формальный (материальный и функциональный (значимый, идеальный) аспекты.
Но при анализе значения знака мы должны обратить внимание на явление, которое особенно важно
для собственной, внутренней понятийной базы предмета лингвистики. Это явление состоит в
расщеплении значения языкового знака в речевой цепи на обобщенный и конкретный компоненты.
Обобщенный компонент значения многократно повторяется в разных актах общения, а конкретный
компонент значения приурочен, лишь к данному, ситуативно связанному, конкретному высказыванию.