 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
77
позволяющий подвести итог реализованному обмену мыслями.
Возникает вопрос: должна ли наука грамматика распространить область своих интересов и на текст
как целое, на текст как конечный результат речетворческой деятельности?
По-видимому, ответ на этот вопрос дает сама действительность развития языкознания. Текст,
ставший объектом исследования специального раздела языкознания, назвавшего себя «лингвистикой
текста», уже включился в область грамматического описания наиболее обобщенными сторонами своей
формы и семантики. Но, занимаясь текстом, наука грамматика и здесь не может отрываться от того, что
составляет самую сущность языка как системы средств выражения: она изучает текст лишь с точки
зрения языковых средств его образования, вылущивая
их из текста-продукта, текста –
развертывающегося или готового произведения речетворчества.
§ 2. Получив ответ на вопрос о грамматической релевантности понятия «целый текст», мы
немедленно оказываемся перед вторым не менее важным вопросом: какое место в грамматическом
изучении текста должно занять предложение? Следует ли его отставить как «нижележащую»
категорию, уже изученную в предшествующих разделах грамматики? А может быть, его нужно
отбросить вообще, исключив из грамматики и языкознания как «устаревшее» синтаксическое понятие?
Или его стоит оставить на правах виртуального элемента языка, выявляющегося лишь во внутреннем
строении «истинных», «реальных» единиц текста? Или же его нужно утвердить в качестве
непосредственного, действительного компонента текста во всей реальности и конкретности структуры
и семантики?
В современных трудах, связанных с изучением текста, обнаруживается тенденция сместить
предложение на позицию «языковой модели», выявляющейся лишь во внутреннем строении текста. Что
же касается непосредственной текстообразующей единицы, обнаруживающейся в такой сегментации
текста, которая «действительно», «реально» дана получателю сообщения, то для устной речи на
указанную роль выдвигается синтагма, или смысловой сегмент, выделяемый фонетическим
расчленением речи (межсегментные паузы вместе со смысловым ударением), а для письменной речи –
сверхфразовое единство (СФЕ)
Однако наблюдения над речью разных форм и назначений (устная, письменная, обиходная,
профессиональная, спокойная, эмоциональная и т. д.) с учетом непременного парадигматического
фактора, выявляющегося во всех грамматических явлениях языка, показывают, что предложение в
своем конкретном словесном (глоссовом) воплощении является кардинально существенным элементом
выражения именно с точки зрения строя текста. Это становится ясным, как только мы примем во
внимание тот факт, что предложение является выразителем предикации, то есть отнесения
номинативного содержания речи к действительности. Ни одна из «истинных» единиц текста,
указываемых в качестве альтернатив предложению, не располагает собственными средствами
предикации. Это значит, что вне предложения текст не может выражать суждений и умозаключении, то
есть лишается способности служить полноценным средством осмысленного отражения окружающего
мира.
Фонетическая сегментация речи, особенно монологической [Лаптева, 1982], действительно может
отличаться от ее пропозитивно-предикативного членения. Однако суть дела состоит в том, что разные
непредикативные изглашения, выделяемые в самостоятельную позицию акцентно-паузационными
средствами (словосочетания, отдельные знаменательные и незнаменательные слова, междометия и даже
нечленораздельные возгласы), становятся носителями информативного смысла лишь в соединении с
предикативными ядрами речи, лишь в составе предикативных объединений слов. Иначе говоря, устная
речевая синтагматика со всеми особенностями ее сегментации превращается в осмысленную цепь
информативных сообщений, лишь поступая в распоряжение предикативной и конструкционной
парадигматики, которая выявляется только в предложении и через предложение; физиологическое и
психологическое производство речи подчиняется законам функциональной синтаксической деривации,
которые всевозможное «хеканье» и «мычание» реального говорящего отодвигают на роль
информационных помех или «шумов» (такие шумы, вообще говоря, могут нести свою полезную
функцию, служа, например, заполнителями молчания, сигналами настроения, запросами внимания и т.