Navigation bar
  Print document Start Previous page
 253 of 272 
Next page End  

253
многом вопреки этому миру, путем созидания из сырья реальной действительности
подлинно человеческого мира — мира искусства.
Процесс художественного творчества, по Мальро, это процесс обретения человеком
смысла своего бытия. Во многих своих работах — «Голоса молчания», «Искушение Запада»,
романе «Годы презрения» и других — он выдвигает собственное толкование главных
возможностей и особой роли искусства в культуре XX в. Одним из центральных понятий
Мальро является понятие Абсолюта, которое он определил как совокупность высших
духовных ценностей. Поиск Абсолюта это поиск «нашего основания быть». Великое
искусство прошлого обладало возможностью кодировать в своих шедеврах транс-
цендентальный мир абсолютных значений. Всякий раз, вступая в соревнование с Космосом,
стремясь проникнуть в Абсолют по каналам художественных форм, художник каждой эпохи
изобретал новый язык и новые приемы высказывания, выражал предельный миг бытия,
фундаментальное смысловое значение мира.
Главное, что при этом демонстрировало искусство, — это способность прорыва к
преображению мира, к созданию новой реальности из хаоса действительности. Мальро
выступает против классических теорий искусства, которые он определяет как «обязываю-
щую эстетику». Обязывающая эстетика, развивавшаяся с начала Ренессанса до конца XIX в.,
в основном концентрировалась на обсуждении имевшихся способов создания средствами
искусства иллюзии действительности, т.е. фиктивного мира, в то время как адаптированные
приемы всегда так или иначе социально ангажированы. Подлинная цель искусства — это
умение из ничто сотворить нечто. Мальро не произносит античного понятия «энтелехия»,
однако все время размышляет над возможностями искусства, интересовавшими уже
античных авторов и видевшими божественное начало художника в способности осуществить
переход хаоса в порядок, сырья в целостность, неупорядоченной жизни в
художественную форму. Мальро не раз повторяет, что природа это словарь, в котором
слова существуют без смысловой связи, они нуждаются в проницательной силе художника,
улавливающего и воплощающего их смысл. Возможность онтологического прозрения,
преодолевающего поверхностный психологизм, позволяющего ощутить ритм и дух абсолю-
та, подтверждает уникальную природу художника.
Мыслитель полагает, что главным побудительным мотивом к творчеству в XX в.
становится не столько окружающий мир, сколько сама художественная среда, тот фонд
классических художественных накоплений, что с детства окружает человека. Быть
художником — это значит быть одержимым творчеством форм. «Художником человека
делает именно то, что открытие произведений искусства в молодые годы задевает его
глубже, чем открытие вещей, которые породили эти произведения».* Мальро всячески
настаивает на превосходстве художественного мира над той реальностью, которая дана в
повседневности. Художник имеет дело не с определенными приемами выражения или с
идеалами, а с озарением. С самого начала искусство становится не образным отражением
реального мира, а принципиально другим миром. Художник рождается как пленник того
стиля, благодаря которому он стал свободным от плена мира. Из этого следует вывод, что не
художник творит стиль, а стиль творит художника. Стиль уже живет в его душе до
произведения, если человек обладает сознанием художника.
* Malraux A. Les voix du silence. Paris, 1953. P. 279.
Человек не выбирает себе кумиров добровольно, ибо они не соблазняют, а
околдовывают. Для Мальро это не фраза, а глубокое убеждение в том, что художественный
мир обладает повелевающей магией, удивительной силой, подчиняющей себе все цели
человека. Как и любовь, искусство есть «не удовольствие, а страсть: оно содержит в себе
разрыв с иными ценностями мира в пользу одной захватывающей и неуязвимой ценности».
Художника и человека, поясняет Мальро, разделяет то, что они борются против разных про-
тивников. Человек борется против всего того, что не есть он сам, в то время как художник
Сайт создан в системе uCoz