 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
243
Вместе с тем отмеченное немецким социологом состояние не абсолютно. Отношения
интеллигенции, в том числе художественной, с властью, аристократией, другими
социальными стратами существенно трансформировались на протяжении истории культуры;
изменились со временем и иные измерения статуса художника, в частности его правовое и
материальное положение. В каждой национальной культуре рано или поздно наступал
перелом, когда оценка художником своего творчества переставала зависеть от его успеха в
глазах господствующих социальных групп. В тот исторический момент, когда творец
начинает осознавать самого себя законодателем вкусов, центром общественного внимания, и
происходит реальный процесс самоидентификации. Обратимся к рассмотрению законо-
мерностей эволюции статуса художника на материале русской культуры.
Стремительный путь, который проделала культурная биография художника в России,
оказался очень спрессован: за полтора столетия (с середины XVIII до начала XX в.)
эволюция общественного положения художника миновала все те значительные этапы, кото-
рые в Европе заняли около трехсот лет. Вхождение профессиональных живописцев, актеров,
музыкантов в общественную жизнь произвело существенные сдвиги в традициях
национального сознания и психологии, привнесло новые обертоны в культурные ориентиры
разных сословий, то резче очерчивая их границы, то, наоборот, их размывая.
Художественное творчество, то развивавшееся под покровом дворянской этики, то
сближавшееся с ориентирами разночинной публики, обогащалось разнообразием вкусов,
испытывало множество неоднозначных стимулов. Восприятие фигуры художника современ-
никами, положение художника в социальной иерархии — все это было важным фактором
мотивации творчества наряду с влиянием собственно художественного опыта и традиции.
Одним словом, творческая деятельность определялась не только творческими факторами.
Общественные установления и нормы задавали совершенно особый тон, корректировали
своеволие художника, нарушали предсказуемость художественной деятельности.
Размышления в этом ракурсе, к сожалению, еще не вполне привычны для отечественного
искусствознания, хотя способны прояснить многие художнические импульсы.
С момента своего появления на русской почве фигура художника будоражит
общественное мнение, создает в нем новую диспозицию «своего» и «чужого», приводит в
движение устоявшиеся нормы этикета, способствует наложению «западных» и «славянских»
ценностей. Представление о XIX в. в России как удивительно изобильном времени
художественных шедевров вполне справедливо. А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, К.П. Брюллов,
И.С. Тургенев, П.И. Чайковский, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой вошли в общеевропейское
культурное сознание, снискали поистине мировую славу. Вместе с тем очевиден парадокс: в
столь восприимчивой и художественно чуткой русской культуре художники-профессионалы
появились удивительно поздно. В Европе уже несколько столетий ставят и играют Шекспира
и Мольера, исполняют концертные и оперные произведения Баха, Глюка, Перселла,
тиражируют романы Рабле и Сервантеса, в то время как в России еще не существует ни
одного специального художественного учебного заведения, нет и профессиональных
деятелей искусства. Художественные формы досуга исчерпывались либо примерами
«скоморошьяго гудения», либо развлекательными постановками крепостных трупп в
дворянских поместьях.
Процесс профессионализации искусств воспринимался как «подтягивание» России к
европейским стандартам. Действительно, начало образования в области изобразительного,
балетного, музыкального искусства было связано с адаптацией и переработкой опыта
итальянских (музыка, театр) и французских (театр, балет) мастеров, «интервенция» которых
во второй половине XVIII и первой половине XIX в. была весьма ощутимой. Вместе с тем
культурно-художественная «европеизация» России приобрела яркие самобытные черты.
Художник и дворянская аристократия, художник и первая русская интеллигенция — все эти
соприкосновения определяли противоречивые условия творческой деятельности, а в
конечном счете и особенную судьбу художника в России.