 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
87
окрашенными, но лишь в соединении своих цветов образуют «чистый, нигде в действительности не
встречающийся свет», потому что свет абсолютного разума всегда преломляется.
Идея всечеловеческой или универсальной истории в гегелевских «Лекциях по философии истории»
не столько априорная конструкция мирового процесса, сколько осмысленный, с некоторой высшей
точки зрения, результат эмпирического исследования. Гегелевская диалектика позволяет вычленить из
массы фактов, доставляемых историями народов, те факты, в которых становится видимым внутреннее
космическое содержание развития.
Э. Трельч, справедливо отмечал, что эта книга Г. Гегеля не может не занять место исторической
монографии: «Строгость отбора — потрясающая; как мало остается от мира в качестве имеющего
значение! И решающим моментом в этом избрании народов в бытии является содержание и глубина
смысла, всегда тождественного самому себе и приобретающего новую индивидуальную прелесть в
смене форм своего сознания. Героична и тяжела поступь мирового духа в этих немногих избранных
проявлениях, подъем его захватывает дух».
Г. Гегель подчеркивал, что его метод применим только к духовному проникновению в уже известное,
его нельзя использовать для конструирования будущего развития. Но даже обращаясь к прошлому, этот
метод нельзя использовать, пока существует убеждение, что в будущем предстоят существенные
изменения и реконструкция смысла. Другими словами, гегелевский метод можно использовать лишь
после того, когда время творческой деятельности сменяется временем понимания: лишь в сумерках
начинает свои полет сова Минервы.
Роковым изъяном гегелевской философии истории является так называемый «принцип снятия»:
народы-авангарды, воплощающие новейшую поступь истории в своем развитии, снимают всю
предшествующую историю культуры и тем самым делают ее ненужной. Таким образом, в гегелевской
философии истории заложен тезис, сыгравший столь большую роль в марксистской философии
истории: прошлое и настоящее являются всего лишь средством для будущего. Из гегелевской
историософии прямо вытекает монологическая теория авангарда: авангард монополизирует историю,
ибо в нем воплощен мировой дух. Поэтому все остальные народы и культуры (а также классы), не
относящиеся к авангарду, не имеют права голоса в истории. Более того, их специфическая позиция
может исказить проект истории, олицетворенный в деятельности авангарда. Отсюда деление народов на
исторические и неисторические, имеющие и не имеющие право голоса в истории. Марксизм применил
эту дихотомию в своем учении о классах, выделив передовые классы, имеющие «исторические права»,
и все остальные, не имеющие никаких прав перед лицом истории.
Х.Г. Гадамер дал остроумную критику этой авангардистской установки, оправданной, «лишь если
исходить из предпосылок Гегеля, согласно которым философия истории посвящена в планы мирового
духа и благодаря этой посвященности способна выделить некоторые частные индивидуальности в
качестве всемирно-исторических, у которых наблюдается, якобы, действительное совпадение их
партикулярных помыслов и всемирно-исторического смысла событий»*. У Гегеля, таким образом,
заложено то роковое неравенство перед лицом истории, которое с такой силой оспаривается сегодня и
теоретически (концепция «плюрализма цивилизаций», «культурного многообразия мира»), и
практически (новый национализм, новый этноцентризм). Современная философия истории приходит к
выводу, что «исторический разум» никому полностью не доверяет своих замыслов и что всемирная
история развертывается как заранее непредсказуемый и непредопределенный результат творческого
диалога и взаимодействия народов, каждый из которых вносит свою лепту в исторический процесс.
* Гадамер Х.Г. Истина и метод. М., 1988. С. 437.
Однако если немецкая историософская школа научила мир мыслить исторически, этим она в
первую очередь обязана Г. Гегелю: никто не смог уйти от могучего влияния гегелевской диалектики.
Историософские работы последователей Г. Гегеля составляют целую эпоху; во многом именно они
заложили фундамент современной немецкой философии истории. Достаточно назвать имена Христиана
Бауэра, Д.Ф. Штрауса, Бруно Бауэра, Фридриха Фишера, Куно Фишера и др.*
* См.: Бауэр Б. Трубный глас страшного суда над Гегелем. М., 1933; Штраус Д.Ф. Старая и новая вера. СПб., 1907; Фишер
К. Введение в историю новой философии. В 2 т. 1900—1901.