 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
35
2.3. Историзм и финализм
Одним из ключевых понятий философии истории является историзм. Сегодня, при
идеологической гегемонии либерализма, историзм получил значение бранного слова, выражающего
утопическую веру в большую Историю и связанную с ней необходимость жертв во имя призрачного
будущего. Тяжесть исторического финализма и вытекающей из него психологии жертвенности во имя
«светлого будущего» мы испытывали на себе в течение 70 лет. Мы знаем, какими последствиями чреват
соблазн исторического финализма, но это вовсе не означает, что мы не поддадимся ему вновь, если он
явится к нам в какой-то иной форме. Возможно, исторический финализм является столь же
необходимой антропологической иллюзией, как и юношеская вера в счастье. Народам приходится
действовать и рисковать в истории: возможно ли это без веры в успех?
Как бы то ни было, но с научной точки зрения историзм в значении финализма —
предопределенного итога, венчающего социальную эволюцию, представляется сомнительным. Однако
под историзмом можно разуметь и нечто другое. Скажем, с точки зрения так называемого
социологического акционизма, «жизнь общества не сводится ни к воспроизводству определенных
социальных функций, ни к адаптации к окружению; в ней проявляется фундаментальное напряжение
между механизмами социального воспроизводства, или нормального функционирования, и
механизмами исторического производства коллективных самоизменений»*.
* Ibid. P. 60—61.
Если под историзмом мы будем понимать способность современных обществ изменять самое
себя, то с таким толкованием согласятся даже последователи Карла Поппера. В то же время не следует
отождествлять понятие исторического производства с концепцией классического социального
эволюционизма. Эволюционисты интерпретируют исторический процесс по аналогии с природным:
адресуются к необходимости, действующей помимо нашей воли, «объективно». Здесь нет места ни
метафизической тревоге перед историей, ни исторической ответственности. Апофеоз оптимистического
социального эволюционизма представлен в марксизме.
Линеарная концепция марксизма успешно сочетает в себе и внутренние механизмы
исторического процесса, и его предопределенный вектор, и надежные гарантии счастливого исхода.
Процесс происходит объективно — морально-гуманитарным сомнениям здесь нет места. В то же время
у истории есть класс-гегемон, который, правда, не занимается историческим творчеством в собственном
смысле, а озвучивает словно бы уже написанную партитуру — программу, заложенную в механизме
возникновения и разрешения противоречий между производительными силами и производственными
отношениями.
Впрочем, какую бы программу мы не вкладывали в историю, будь то программа непрерывного
развития производительных сил или непрерывного развития человеческой свободы или все более
полного осуществления равенства и справедливости, мы не выходим за рамки оптимистического
фатализма, априорно полагающегося на то, что доказать невозможно. Все эти установки принадлежат к
разновидностям телеологического принципа в истории, приписывающего ей высшую, последовательно
осуществляемую цель.
Но можно подходить к историческому процессу иначе, рассматривая в первую очередь
механизмы движения, а не пресловутые цели. Это не значит, что люди в истории действуют бесцельно,
но отождествлять человеческие цели с целями Истории — пагубная самонадеянность, как сказал бы Ф.
Хайек. Исходным пунктом историософской рефлексии, по-видимому, должен стать вопрос,
поставленный А.Туреном: как и по каким причинам в истории происходит смещение от процесса
функционирования — «простого воспроизводства» общества к неожиданным качественным сдвигам —
производству нового социума?
Прежний историцизм страдал неизлечимым п р е ф о р м и з м о м — он полагал, что будущее
уже заложено в прошлом. Современная постклассическая картина мира открывает нам совсем другие
процессы, при которых будущее вовсе не является предопределенным итогом предшествующих
событий (причин). Здесь делается акцент как раз на том, что в точках бифуркации детерминистское
описание вообще становится непригодным: одно и то же событие (причина) способно стать толчком
развития альтернативных сценариев. Многие роковые неудачи и трагедии XX в. были связаны именно с
тем, что реформаторы действовали так, будто находятся на эскалаторе гарантированной истории: с
каждой новой ступенью плохие события становятся все менее вероятными, хорошие — все более