 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
208
выражаясь, история, хотя и процесс стихийный, но сплошь и рядом действует как умный полководец,
способный при ограниченных ресурсах создать решающий перевес сил в решающий час на решающем
участке фронта (конечно, за счет людей и ресурсов с других участков). В принципе не вызывает
возражений общая оценка характера исторического процесса как «унитарно-эстафетно-стадиального»,
хотя она, на наш взгляд, таит опасность абсолютизации унитарности. Исторический процесс скорее
полиунитарен, т.е. унитарен при множественности самостоятельных (конкретных или локальных)
цивилизаций. Перспективным представляется путь диверсификации понятия «общественно-
экономическая формация» (формации, протоформации, параформации и проч.), его связи с понятием
цивилизации. Такие понятия, как «историческое гнездо», «историческая арена», «историческая зона»,
«центр мирового исторического развития», «центральное историческое пространство» и некоторые
другие, позволяют более конкретно и адекватно передать поливариантность, полиструктурность и, если
позволительно так выразиться, многопотоковость мирового процесса.
Вместе с тем, ряд конкретных решений автора не кажутся убедительными. Вся картина истории с
массой новых, не всегда оправданных терминов выглядит излишне усложненной. Вызывает, в
частности, возражение ограничение содержания понятия «формация» только тем общественно-
экономическим строем, который изначально несет на себе печать мирового или всемирного явления.
Все остальные случаи автор вынужден отсекать, давая им различные названия (параформации и проч.).
Не проще ли было дифференцировать формации по критерию: всеобщее-общее-особенное: всемирные
(общецивилизационные), особенные или региональные, присущие каким-то группам обществ
(цивилизаций), частные или единичные, т.е. неразвившиеся в тип (не получившие сколько-нибудь
широкого распространения) формации? Или другой пример. Рассуждения о квазифеодальных
отношениях лишь запутывают проблему. Чтобы не возводить в абсолютную модель феодальных
отношений западноевропейский тип этих отношений и тем самым не впадать в возможную ошибку,
целесообразней было бы, учитывая региональные особенности феодальных отношений, говорить о
разных типах этих отношений (западный тип, восточный и т.д.). Уязвимо и утверждение о
принципиальной неспособности политарных (азиатских) и квазифеодальных и прочих отношений
породить буржуазные отношения. То что Западная Европа раньше других регионов вступила в новую,
капиталистическую формацию и наложила на нее свою печать, еще не говорит о тупиковом характере
цивилизаций в других регионах. Возможно, все дело в темпах развития, степени насыщенности
межцивилизационных, межрегиональных этнодемографических, экономических, политических и
культурных связей или в каких-то иных специфических обстоятельствах. Несколько настораживает
здесь откровенная европоцентричная ориентация автора. Капитализм возник в Западной Европе или, по
словам автора, в западноевропейской исторической зоне. Это так. Но возник он не в силу
самодостаточности развития самой Европы, а мирового развития в целом. В частности, не без влияния
(не без переоткрытия) достижений античного мира, а также достижений арабо-исламской цивилизации,
не без аккумуляции (сплошь и рядом варварской на первых стадиях своего развития) сил и средств
остального мира.
Большой интерес представляет характеристика капиталистической формации, ее современного
состояния, судеб России в XX столетии. Правда, эта характеристика выполнена в стиле беглых заметок.
Автор не претендует на окончательность своих суждений. В стороне остались, в частности, внутренняя
стадиальность развития буржуазного общества, механизмы перехода от стадии к стадии. Но в целом,
подчеркнем, попытка модернизации формационной теории нам кажется заслуживающей внимания.
По-своему знаменательна позиция Л.С. Васильева, известного востоковеда, автора фундаментальных
трудов по истории Востока. Он декларирует качественно иную методологическую ориентацию,
отмежевывается как от «истмата» (исторического материализма), так и от собственно марксизма
(учения самого Маркса). Марксизм для него — явно устаревшее учение прошлого века, а «истмат» —
псевдонаучная дисциплина, созданная вульгаризаторами марксизма*.
* Васильев Л.С. История Востока. В 2 т. М„ 1994. Т. 1. М., С. 27—28.
Васильев выделяет западную цивилизацию как уникальный тип, включающий механизм
стадиального (формационного) роста, противопоставляя его остальным цивилизациям как застойным
(стационарным).
Сущность его концепции вкратце сводится к следующему. В понимании предыстории человечества
он присоединяется к теории пресапиенса. Основное положение ее состоит в том, что развитие гоминид