 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
195
Маркс в общем и целом остался в рамках глобальных представлений своего времени об истории (как
они развиваются, например, в философии Гегеля: мировая история характеризуется непосредственным
единством, в ней действуют общие законы, она имеет определенную направленность развития и т.д.).
Понятно, что он переосмыслил эти представления на иной методологической (материалистической в
данном случае) основе, но в целом, повторим, был и остался сыном своего века. И, естественно, не
удержался от соблазна глобального предвидения: за капиталистической формацией последует
коммунистическая формация (социализм есть лишь ее начальная стадия). Коммунизм, таким образом,
есть высшая цель истории, золотой век человечества. Есть смысл различать марксизм как научную
теорию, обращенную к научному сообществу (сообществу ученых, специалистов), и марксизм как
идеологическое учение, рассчитанное на массу, на завоевание ее ума и сердца; учение, в котором, в
отличие от теории, большой удельный вес занимает вера. В первом случае Маркс выступает как
ученый, во втором как страстный идеолог, проповедник.
Со временем учение Маркса приобрело широкую популярность. С энергией новоявленной религии
оно завоевывало умы и сердца людей в самых разных странах. Но вместе с популярностью нового
социального учения стала нарастать и его критика. Она началась еще при жизни Маркса и особенно
усилилась на рубеже XIX—XX вв. Свою роль в выявлении ограниченности марксовой концепции
истории сыграли работы русских мыслителей М. Бакунина, Н. Михайловского, П. Струве, Н. Бердяева и
др. Характерна в этом смысле биография многих выдающихся русских мыслителей серебряного века
(того же П. Струве, Н. Бердяева, а также О. Булгакова, С. Франка и др.). Все они были вначале
марксистами, но вскоре разочаровались в этом учении и перешли на другие позиции. После революции
в России в октябре 1917 г., прошедшей под знаменем марксизма, и особенно после 1945 г., когда
марксизм стал официальной идеологией в целом ряде стран, критика учения Маркса стала важнейшим
направлением в идеологической борьбе западного мира против стран, взявшихся осуществлять
социализм на практике.
Длительное время, семьдесят с лишним лет, марксизм был официальной идеологией в нашей стране.
Естественно, условия для его критики внутри страны были весьма неблагоприятными. Она стала
интенсивно развиваться лишь в последние годы перестройки, с конца 80-х гг. «Бунт» подняли историки.
По степени критического настроя в отношении к формационному учению можно условно выделить два
основных направления. Представители первого полагают, что основные положения марксистского
подхода к истории не выдержали проверки историческим опытом, поэтому его следует заменить новым,
в корне отличным подходом. Представители второго — отрицают необходимость такой замены.
Марксизм, считают они, сохраняет свое значение как философско-историческая теория, хотя и
нуждается в обновлении, настаивают на необходимости различать собственно формационную теорию и
формационный редукционизм как ее особую форму. Сущность формационного редукционизма
усматривается в сведении всего богатства и многообразия жизни людей к формационным
характеристикам, т.е. к способу производства, базису и надстройке, классовой борьбе и т.д.*.
* Подробнее об этом см.: Горинов М. Исторические журналы. Вторая половина 1991 года // Свободная мысль. 1992. ¹ 4. С.
115—117.
Каковы же основные пункты критики формационной теории, выдвигаемые представителями первого
направления? Пожалуй, наиболее концентрированно они изложены в статьях историков А.Я. Гуревича
и M.А.Барга на рубеже 80—90-х гг.*
* Гуревич А.Я. Теория формации и реальность истории // Вопросы философии. 1990. ¹ 11; Борг М. Цивилизационный
подход к истории // Коммунист. 1991. ¹ 3.
Аргументы А.Я. Гуревича сводятся к следующему.
1. Формационная теория, разработанная на материале истории Западной Европы без достаточных
оснований перенесена на всемирную историю. Реальные тенденции и формы развития обществ во
многих регионах и странах мира, прежде всего Востока, не укладываются в схему пяти формаций. Это
почувствовал еще сам Маркс, выдвинувший проблему азиатского способа производства, но так и не
решивший ее.
2. Формационная теория в качестве основной детерминанты исторической жизни выделяет лишь
один ее аспект — социально-экономический. Однако убедительно продемонстрировать универсальную
зависимость духовной жизни и культуры от материальной истории общества, в частности, по линии
«базис — надстройка» не удается.