Navigation bar
  Print document Start Previous page
 150 of 227 
Next page End  

150
Три стадии естественного и культурно-исторического развития, обозначенные Леонтьевым,
связывают два различных динамических процесса: зарождение, расцвет и увядание, смерть. Правда,
периоду окончательной смерти или разложению может предшествовать более или менее затянувшийся
безвременный период застоя цивилизации, заражающий смежные культуры продуктами своего гниения.
На основе обозначенного закона и определяющих критериев развития человеческой цивилизации
Леонтьев приходит к весьма пессимистическому выводу о сроках жизни отдельных культурно-
исторических типов и представляющих их государств. Так, согласно его подсчетам, которые он
проводит с тщательностью естествоиспытателя, долговечность государственных организмов не
превышает 1000 или 1200 лет. Обращаясь к истории европейской цивилизации, Леонтьев связывает
фазу ее восхождения с Верденским договором 843 г., когда на базе распавшейся империи Карла
Великого образовались Франция, Германия и Италия. И вплоть до XVII, отчасти XVIII вв., по его
мнению, Европа «разнообразно и неравномерно развивается». Начиная с XVIII в. для нее начался
процесс вторичного смешения и уравнительности. «Везде одни и те же более или менее
демократизированные конституции. Везде германский рационализм, псевдобританская свобода,
французское равенство, итальянская распущенность или испанский фанатизм (...), везде презрение к
аскетизму, власти (не ко всякой, а к власти других), везде надежды слепые на земное счастье и земное
полное равенство!». Европейская машинная индустрия, административные системы, судопроизводство
и т.д. — все это лишь орудия «смешения». Цель и результат же их всегда один — «торжество царства
середины», господство буржуа, довольного среди равных себе.
В неприятии буржуазного образа жизни, «мещанства» Леонтьев смыкается с Герценом. Но в отличие
от Герцена он не приемлет и социализма, видя в нем завершающую фазу буржуазной демократии как
«торжествующего мещанства» и прилагает все усилия, чтобы отвратить от него Россию. Поэтому
Леонтьев был решительным противником либерально-буржуазных реформ, считая, что со временем они
подведут к социализму, который в свою очередь обусловит перерождение человеческих обществ на
совершенно новых, крайне принудительных началах. «Коммунизм в своих буйных стремлениях к
идеалу неподвижного равенства, — был убежден Леонтьев, — должен рядом различных сочетаний с
другими началами привести постепенно, с одной стороны, к меньшей подвижности капитала и
собственности, с другой — к новому юридическому неравенству, к новым привилегиям, к стеснениям
личной свободы и принудительным корпоративным группам, законам резко очерченным; вероятно,
даже к новым формам личного рабства или закрепощения»*.
* Леонтьев К.Н. Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения // Там же. Т. 6. С. 5960.
Россия, согласно Леонтьеву, еще не достигла периода культурного расцвета. Поэтому влияние
западных уравнительных идей может оказаться для нее гибельным еще до того, как она обретет свое
«не общее выражение». Но у нее есть свое преимущество перед Европой: ее шанс в том, чтобы
возвратиться к византизму как источнику православия и особому типу государственности и культуры,
которые изначально унаследовала России. В отличие от славянофилов, Леонтьев считал
националистические идеи порождением упаднической западноевропейской культуры и не связывал
будущее России с национальными особенностями народного духа — «славянское предназначение
слишком бедно для нашего русского духа». (Не случайно мыслителя современники называли
«разочаровавшимся славянофилом».) Источник пробуждения творческих сил России к цветущей
сложности он видел в возрождении византизма как системообразующего начала российской
цивилизации, непреходящего архетипа ее культуры, совмещающего в себе религиозное,
государственное, нравственное и эстетическое начала. «Византизм в государстве значит самодержавие.
В религии он значит христианство с определенными чертами, отличающими его от западных церквей,
от ересей и расколов. В нравственном мире мы знаем ... наклонность византийского нравственного
идеала к разочарованию во всем земном, в счастье, в способности нашей к полному нравственному
совершенству. Знаем, что византизм (как вообще христианство) отвергает всякую надежду на всеобщее
благоденствие народов, что он есть сильнейшая антитеза идее всечеловечества в смысле земного
всеравенства, земной всесвободы, земного всесовершенства и вседовольства»*.
* Леонтьев К.Н. Византизм и славянство // Там же. Т. 5. С. 113114.
Призвание России состоит в том, чтобы на основе византизма найти такой образ жизни, который
поможет сохранить ей свою самобытность и тем самым будет способствовать развитию ее многоцветия
Сайт создан в системе uCoz