 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
149
западничеством как с «болезнью русской интеллигенции», не принимая ни в какой форме идеи
универсальной европейской цивилизации, Данилевский не искал в Европе места для России. В отличие
от ранних славянофилов, утверждавших, что русский народ имеет всемирно-историческое призвание
как истинный носитель общечеловеческого, он считал Россию носительницей лишь особого культурно-
исторического типа, рядом с которым могут иметь место, развиваться и другие типы.
Иными словами, в его построениях речь идет не столько о миссии России, сколько о признании ее
особого культурного типа. Если славянофилы связывали миссию России с православием, то у
Данилевского речь шла о естественных, природно-исторических особенностях славянства как этноса.
Славянство и отношение между Россией и Европой в книге Данилевского — это не более, чем частный
случай, поясняющий теорию. Правда, в результате сравнительного анализа выделенных им культурно-
исторических типов Данилевский приходит к высокой оценке именно славянского типа: можно питать
надежды, считает он, что этот культурно-исторический тип впервые представит синтез всех сторон
культурной деятельности и потому будет способен осуществить полную «четырехосновную культуру».
Славянство не призвано обновить мир и найти для всего человечества решение исторической задачи, но
будучи наиболее полным культурным типом (рядом с которым может иметь место развитие других
типов), оно со временем сможет утвердиться и как наиболее развитый тип.
Итак, «построение истории» у Данилевского во многом было связано с обоснованием своеобразия
славянской культуры, которое, как отмечал Зеньковский, достигает у него «такой силы, такой ясности,
что он глядит на Европу как бы с другого берега»*. Заметим, что критика европейской культуры
никогда не была у русских мыслителей продиктована чувством отчужденности, негативного отношения
к ее содержанию — она всегда была лишь средством, способом уяснения своеобразия русской
культуры. Правда, у Данилевского этот мотив проступает наиболее отчетливо: он не столько критикует
европейскую культуру, сколько стремится выявить отличие славянского мира от западноевропейского.
Но в основании его «построений» лежит новый принцип, отличающий его теорию от предшествующих
историософских моделей — принцип, объединяющий природное и собственно человеческое,
цивилизационное начала в историческом развитии. В добавление к сказанному необходимо отметить,
что построения Данилевского выражали созвучную времени политическую позицию: на Европу
необходимо смотреть с нашей, особой, русской точки зрения, применяя всякий раз к «европейским
делам» один критерий — какие последствия могут иметь для славянства их решение.
* Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа. Критика европейской культуры у русских мыслителей. Париж, 1955. С.
133—134.
Против Данилевского выступила вся либеральная печать. Тон критики задавали оценки Вл.
Соловьева, обвинявшего Данилевского в национализме, в желании воссоздать славянское просвещение
на развалинах европейской культуры*, и П.Н. Милюкова, усмотревшего в «России и Европе»
«проповедь ненависти России к Европе и грандиозный проект всеславянской федерации с Россией во
главе»**. Либеральная общественность восприняла книгу Данилевского как развернутую программу
русского панславизма. В итоге его теория на какое-то время стала одним из аргументов в борьбе
политических сил российского общества. Получилось так, что ее научный смысл и потенциал были
адекватно оценены позже и не российскими, а западноевропейскими исследователями.
* См.: Соловьев B.C. Данилевский // Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1988. С. 406—414.
** См.: Милюков П.Н. Разложение славянофильства // Вопросы философии и психологии. Кн. 18 (3), 1893. С. 55.
Последователем теории культурно-исторических типов был Константин Николаевич Леонтьев
(1831—1891). В отличие от Данилевского, которого прежде всего интересовало многообразие
культурно-исторических типов, Леонтьева в первую очередь занимает проблема стадиальности
развития культур, законы их созревания и гибели. Развитие понимается им, как «постепенное
восхождение от простейшего к сложнейшему, постепенная индивидуализация, обособление, с одной
стороны, от окружающего мира, а с другой — от сходных и родственных организмов, от всех сходных и
родственных явлений»*. Развитие — это постепенный переход от бесцветности и простоты к
оригинальности и сложности. «Так что высшая точка развития не только в органических телах, но и
вообще в органических явлениях, есть высшая степень сложности, объединенная неким внутренним
деспотическим единством».
*Леонтьев К Н. Византизм и славянство // Леонтьев К.Н. Собр. соч. М.,1912. Т.5. С.189