Navigation bar
  Print document Start Previous page
 126 of 227 
Next page End  

126
адресованы слова Фукидида, вынесенные в качестве девиза издаваемого им журнала «Коммантер»:
«Нет счастья без свободы и нет свободы без мужества и отваги».
Традиция рационализма, имеющая глубокие корни во французской культуре, верифицировалась
философской антропологией по следующим основаниям. Утверждалась «недостаточность» человека
как биологического существа, хуже приспособленного к условиям земного существования, чем
животные, и обреченного, по этой причине, на превентивное развитие своего разума, являющегося
единственным средством адаптации человека к жизни. Человек должен быть постоянно «открыт» и
«обречен на свободу», так как только в этом случае он имеет шанс лучше приспособиться к
действительности и ответить на вызов природы социальной организацией, позволяющей ему каждый
раз заново «определять» себя в зависимости от изменяющихся условий своего существования.
Технические параметры социальной организации дают возможность человеку выжить и расширить зону
своего существования, постоянно апеллируя к его сознанию, выраженному в рациональной
способности творить искусственный мир. Сущность человека не имеет выраженного фиксированного
характера, в результате чего он осознает свою смертность, но, как правило, не соглашается с ней и
пытается в реальной жизни противостоять тягостным интенциям грядущего конца героически-
рациональным протестом в виде свободного творчества, единственно возможного для человека
средства самовыражения. Несмотря на свою рациональность, человек не знает своих границ и целей,
поэтому каждый день «начинает все с начала», постоянно проявляя себя демиургом создаваемого им
мира. От того, каков сам человек, как он реагирует на «вызовы» природы и своего окружения, зависит
тот или иной тип цивилизации, ее отличительные черты и свойства.
2.13. Исторический нигилизм «новых философов»
Прямыми продолжателями структуралистского направления во французской историософии стали
«новые философы»*, попытавшиеся, со своих позиций, подвергнуть ревизии всю историю
человечества. «Точкой опоры», позволяющей им перевернуть устоявшиеся представления о смысле и
назначении истории, стала проблема ценности исторического опыта.
* См.: Glucksmann A. Les maitres penseurs. Paris, 1977; Cynisme et passion. Paris, 1981; Levy B.-H. La barbarie a visage humaine.
Paris, 1977; Le Testament de dieu. Paris, 1979; Le diable en tete. Paris, 1984; Dolle J.P. Danser maintenant. Paris, 1981;Jambet Ch.,
Lardreau G. L'Ange (Ontologie de la revolution 1). Paris, 1976; Benoiste J.M. La revolution structural. Paris, 1975.
Для «новых философов» характерно крайне нигилистическое отношение к истории, под которой они
понимают не прогрессивное развитие человечества во времени и пространстве, а некий замкнутый,
изначально порочный круг, из которого человечество выбраться не в состоянии. Как бы полемизируя с
тезисом Гете: «Все сущее не делится на разум без остатка», «новые философы» пытаются доказать, что
вся классическая философия, культура Возрождения и Просвещения, идеологические установки
различных революций есть не что иное, как выражение «воли к власти», которая в свою очередь
является «изнанкой всякого рационального знания».
В оценке исторических событий «новые философы» нигилистически последовательны; по их мнению,
идеология Просвещения явилась обоснованием последующего якобинского террора, а культ личности
Сталина вытекает из марксистского учения. В основе исторического процесса лежит извечное и
неискоренимое зло истории — стремление к власти, и все революционеры, в конце концов, становятся
такими же тиранами, как и те, против кого они выступали.
Особенно ненавистна им идеология оптимизма и прогресса, под которой
они понимают
закамуфлированное обоснование господства.
Известный структуралист Мишель Фуко в книге «Слова и вещи» анализируя кантовскую проблему
«что есть человек?», пишет о современной философии: «Ее забота о человеке, отстаиваемая ею не
только на словах, но и во всем ее пафосе, само ее стремление определить человека как живое существо,
как трудящегося индивида или говорящего субъекта — все это лишь для прекраснодушных простаков
говорит о долгожданном наступлении царства человеческого; на самом деле все это более прозаично...»
И заканчивает свою работу почти афористичной фразой: «Можно поручиться — человек исчезнет, как
исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке»*.
* Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М., 1977. С. 436,487
Сайт создан в системе uCoz