 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
103
опережала свое время и, будучи коллективным катализатором исторических процессов, приближала
грядущее. Она же способствовала пробуждению масс и рационалистической актуализации их
бессознательного, глубоко ушедшего в «подсознание» политеистического мышления и аксиологии.
Французские просветители продолжили тему, начатую разгоревшимся во Франции на рубеже XVII и
XVIII вв. «Спором о древних и новых» по поводу отношения к политеистическому античному
наследию в художественном творчестве. Но подлинное значение «Спора...» было много больше
употреблявшихся в нем эстетических дефиниций. На самом деле он явился интеллектуальной
прелюдией грядущего Просвещения и, в этом качестве, знаменовал собой очередную верификацию
французской идентичности. «Новые» (Перро, Фонтенель), опираясь на философию Декарта, выдвинули
идею прогресса, покоившуюся на антропологических началах. Природа человека неизменна «во все
времена», прогрессирует лишь разум, человеческое познание, опыт и умения. В результате, античность,
задолго до О. Шпенглера, объявлялась «детством человечества», а «сыновья» становились мудрее
«отцов» и к полученному наследству присоединяли новые приобретения, полученные в результате
своих трудов и учения. Из античного наследия «новыми» брался лишь политеистический плюрализм,
ибо, как утверждал Б. Фонтенель, «...если деревья во все века одинаково высоки, нельзя сказать того же
о деревьях всех стран. Так же обстоит дело и с различиями между умами.
Различные идеи подобны растениям или цветам, которые не прививаются одинаково хорошо в любом
климате. Быть может, французская почва не подходит для образа мыслей, свойственного египтянам, как
она не подходит для египетских пальм»*. Что же касается приоритета в области разума, то он,
несомненно, по мнению «новых», на стороне современности, а не античности. Единственное, и весьма
существенное, отличие «новых» от будущих просветителей состояло в том, что они верили в прогресс
человеческого разума, но не верили в нравственный прогресс и моральное совершенствование человека.
Иначе говоря, они не усматривали органической связи и взаимозависимости нравственности и
рациональности, недопонимая тот факт, что требование Декарта все подвергать сомнению и «включать
в свои рассуждения только то, что не дает никакого повода подвергать их сомнению»**,
распространяется и на моральную сферу. Таким образом, если достоверно существование так
называемой, «вечной природы человека», следовательно, не менее достоверно и то, что нравственность
человека эволюционирует в том же направлении, что и разум.
* Спор о древних и новых. М., 1985. С. 251.
** Декарт Р. Избранные произведения. М., 1951. С. 272.
Уже в это время впервые наметилась будущая дихотомия «мышление — мировоззрение»,
получившая воплощение в оппозиции разума и таланта. «Новые», в споре с представителями «древних»
отстаивали идею прогресса в искусстве и отдавали приоритет разуму, а не таланту в художественном
творчестве. Причем, под талантом они понимали бессознательное, интуитивно-целостное, органическое
познание и способность к творчеству, а разум наделяли качествами мировоззрения, восходящими к
рационально-логическому мышлению и дискурсивному опыту. Талант, как аналог творческого
мышления, рассматривался ими в качестве инстинкта и уподоблялся инстинкту животных, творящих
всегда одинаковым образом, а разум характеризовался способностью к совершенствованию и
прогрессу.
Французы, исповедовавшие античные добродетели, выглядели в глазах «новых» людьми таланта или
традиционного мышления, тогда как самих себя они относили к сторонникам разума и рационально-
логического мировоззрения. Понимая, что искусство невозможно без эстетики, они наделяли
имманентные качества разума красотой и в рациональности видели оправдание творчества.
Одновременно они подвергали резкой критике традиционное мышление за его догматизм и
стереотипичность. И, пожалуй, одними из первых высказали соображение о том, что разные культуры
принадлежат разным народам и характеризуются «инаковостью».
Со временем дихотомия «разум — талант» преобразовалась в оппозицию «мировоззрение —
мышление» и в этом качестве знаменовала собой наступление Просвещения. С антропологической
точки зрения начало Модерна еще не знаменовало собой триумф рационального мировоззрения над
традиционным мышлением, но было провозвестником будущей ментальной революции. В открытом
единоборстве столкнулись традиционное, архаическое сознание и нарождающаяся аксиология
индустриализирующегося обшества, принявшая форму нового философско-политического
мировоззрения. Несомненной заслугой французских философов-просветителей явилось всестороннее
осмысление и выработка нового политического и мировоззренческого языка, положившего начало