Navigation bar
  Print document Start Previous page
 205 of 289 
Next page End  

205
писателей о содержании законов XII таблиц, они могли даже рассечь должника на части («Ast si
plures erunt rei, tertiis nundinis parteis secarito: si plus minusve secuerunt se fraude esto. Si volent, abs
Tiberim peregre venum danto»). Трудно сказать, нужно ли понимать это выражение буквально, или
как фигуральное. Характерно отсутствие каких-либо указаний в юридических источниках или в
исторических сочинениях на то, что этот закон когда-нибудь фактически применялся.
Если даже, действительно, фактического рассечения должника на куски и не практиковалось,
все же меры взысканий долга из nexum (заключение должника в кандалы, продажа в рабство)
являются жестокими. Эта жестокость взыскания по nexum всегда обращала на себя внимание
исследователей римского права, нередко пытавшихся объяснить последствия nexum волею самого
должника, как бы совершавшего в этой сделке самопродажу или самозаклад (причем некоторые
авторы объясняют это тем, что заимодавец требовал от заемщика известных гарантий возврата
занятой суммы, а должник,  не имевший в своем распоряжении имущества, мог заложить только
себя самого). Другие исследователи усматривали в данном случае отголосок древнейшей эпохи
самоуправства и частной мести, причем со стороны должника опять-таки имел место самозаклад
или самозакабаление. Это последнее объяснение, быть может, не лишено значения для
обоснования конкретных форм взыскания, но самый принцип подчинения должника властной
воле кредитора коренится в более глубоких причинах, как-то: классовое соотношение сил, условия
социально-хозяйственной жизни, общий культурный и моральный уровень.
Кредиторы в массе принадлежали к наиболее сильным, экономически и социально, группам
римского населения. В силу этой основной причины бедный люд, нуждавшийся в деньгах и
вынужденный прибегать к сделкам займа, оказывался во власти усмотрения кредиторов. А при
общей грубости нравов классовая мощь кредиторов и выливалась в формы непосредственной
расправы с неаккуратным должником.
Классовый характер nexum наглядно отражается в нередких жалобах плебеев, т. е. именно той
части населения, которой особенно часто приходилось испытывать на себе всю тяжесть
положения nexi или obaerati. Nexum, бесспорно, являлся мощным средством закабаления
плебейских масс. Невыносимое положение, в которое попадали должники, вызывало даже
волнения среди беднейшего населения, которое находилось постоянно под угрозой, не
расплатившись по займу, оказаться закованным в кандалы и продаваемым trans Tiberim. Римский
историк Ливии рассказывает, что одно из подобного рода волнений побудило изменить
положение. Это было в четвертом веке до нашей эры (326 г.), когда был издан закон Петелия (lex
Poetelia), запретивший заковывать должников (кроме тех, которые попали к кредитору вследствие
преступления, например, вор, захваченный на месте). Закон Петелия отменил право кредитора
убивать должника или продавать его trans Tiberim.
Если nexum предыдущей эпохи возбуждает споры относительно того, присуща ли была этой
сделке исполнительная сила, т. е. была ли возможна manus iniectio без суда, pro iudicato, то после
закона Петелия об исполнительной силе nexum не могло быть и речи. Кредитор теперь во всяком
случае должен был доказать свое требование перед судом, получить iudicatum, судебное решение,
и только на его основании обращать взыскание на должника, притом не на личность должника, а
на его имущество, bona.
458. Стипуляция для целей займа. Реформа, проведенная изданием закона Петелия,
смягчившая суровость последствий, наступавших при неисполнении обязательства из nexam,
лишила эту формальную сделку тех привлекательных для кредиторов черт, которые ранее
характеризовали эту сделку. Особая строгость взыскания, с которой было связано заключение
nexam, выгодная для кредиторов, заставляла их мириться с громоздкостью и трудностью
выполнения формального обряда per aes et libram. После закона Петелия, когда чрезвычайные
средства удовлетворения кредитора перестали сопровождать nexum, не стало смысла выполнять
сложные формальности этого акта, nexam утратил прежнее значение и стал выходить из
употребления.
Сделки займа стали охотнее заключать в форме устного (вербального) договора — stipulatio.
Как уже указано выше (п. 439), обязательство, возникавшее из стипуляции, было абстрактным,
отвлеченным от своего основания, causa. Почему именно должник дал обещание уплатить
известную сумму, осуществилось ли то основание, которое он имел в виду, — все это оставалось
за пределами договора, юридическая сила стипуляции возникала независимо от этого, если только
должник на вопрос кредитора дал немедленный и соответственный ответ. Благодаря этой
Сайт создан в системе uCoz