 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
44
порой делало бессмысленным применение штрафа в точном соответствии с нормой закона, поскольку
истечение длительного времени могло превратить давнее имущественное взыскание в несущественное
для преступника.
III.4. Критерии оценки преступления. Вина
(III.4.1) Общие особенности вменения ответственности.
Подлежащее квалификации как уголовное преступление правонарушение подразумевало наличие
несколько иных, чем для чисто частноправовых правонарушений с гражданской только
ответственностью, критериев действия, лежащего в основе правонарушения. Это различие признава-
лось как существенное в римской юстиции: «В уголовных делах устраняет или cмягчает
ответственность то, что не имеет такого действия в гражданских». Из этой общей посылки
сформировался важный критерий виновной необходимости, которая не признавалась в сфере частного
права ибстоятельством, устраняющим или вовсе освобождающим от ответственности, но в сфере
уголовного права могла рассматриваться как черта, преимущественно определившая причину к
преступлению (защита от нападения, повлекшая смерть нападавшего; нападение на злоумышленника,
поджигателя и т.п.).
Объективная сторона преступного действия могла квалифицироваться и чисто формально: при более
тяжких преступлениях признавалось, что покушение наказуется, хотя бы результат предполагавшегося
действия и не последовал и конкретного ущерба причинено не было. Уголовно наказуемое причинение
ущерба, вреда и т.п. тем самым заключалось и в абстрактном посягательстве на публично-правовой
порядок, его правила и нормы. Особенности общей конструкции уголовной вины как основания для
ответственности обусловили также и то, что различение стадий совершения преступления (оконченное
и неоконченное, намерение, приготовление т.п.) в большинстве случаев даже не затрагивалось римским
правом как обстоятельство, влияющее на квалификацию действия и наказание преступника.
Преимущественное внимание к цели, к содержанию преступного действия в римской юстиции
сформировало еще одну важную особенность оценки преступления: практически полное отсутствие
различий между действием активным и пассивным, итогом которых стало бы преступление. Не
признавалось важных для определения наказаний граней между собственно совершением преступления
и соучастием, подстрекательством к нему (интеллектуальным или физическим), прямым или косвенным
исполнением, хотя все оттенки этого преступного поведения были выяснены и разобраны римской
юриспруденцией. Считалось что «тот, кто дает согласие, подлежит тому же наказанию, что и те, кто
действует». В свою очередь это послужило основанием для вменения уголовной ответственности за
недоносительство в случаях преступлений против римского народа или государя, причем даже смерть
преступника не исключала возможности для уголовного преследования таким образом прикосновенных
к преступлению или якобы преступлению. «По делам о государственной измене никто не соучастник,
но главнейший и единственный исполнитель».
Для уголовного правосудия, согласно Цицерону, «весь вопрос в том, совершены ли противозаконные
действия или не совершены». Форма участия субъекта преступления в этом действии полагалась
обстоятельством малосущественным и во всяком случае почти не влияющим на итог общественной
оценки преступника и преступления. Эти общие особенности квалификации уголовно наказуемого
действия в римском праве были взаимосвязаны с особенностями понимания уголовно-правовой вины
как условия ответственности.
(III.4.2) Понятие и форма вины.
Наличие вины (culpa), т.е. некоторого субъективного отношения предполагаемого преступника к на-
казуемому действию, признавалось в римском праве обязательной принадлежностью формирования
уголовной ответственности. Без вины наказание не должно было следовать и, по-видимому, в целом
отсутствовала общая квалификация события как преступления — Sine culpa non est aliquis puniendas.
Содержание вины, т.е. что рассматривалось в ее качестве, какие формы принимались уголовным
правом, характеризовалось в римской юриспруденции существенными особенностями.
Различение того или другого отношения виновного субъекта преступления к своему проступку
сформировалось еще в рамках понтификальной юрисдикции и тех критериев, которыми
руководствовались жрецы в наказании тех, кто рассматривался нарушителем общественно-религиозных
порядков. (Во внерелигиозном уголовном правоприменении изначально было абсолютно неважным
отношение виновного субъекта к содеянному: главное заключалось в том, что было совершено, кем и