 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
63
нехристианские), религиозные группы конкурируют на свободном рынке, а индивид может выбирать
между различными религиозными возможностями. Все, что находится «между Иерусалимом и
Бенаресом», открыто ему. Рынок религий рождает «еретический императив», формирует механизмы
«принуждения к ереси». Плюралистическая ситуация, естественно, уменьшает прочность позиции
религии, ее плаузибильных структур. Чтобы не утратить конкурентоспособность, необходимо
анализировать потребность в религиозности и возможность «сбыта», находить способы
самообоснования. Возникает опасность для религии в погоне за успехом «растворить себя саму».
Бергер предлагает, как он выражается, классический протестантский путь, на котором религия
может выстоять в условиях секуляризации, – «синтез христианства и плюралистической культуры», с
помощью которого совершается «выкуп за кризис основательности». Необходимо совершить
«повторное открытие трансцендентности», и искать ее надо там, в тех областях человеческой жизни,
где регулируется конфронтация с действительностью, где требуется преодолеть случайность,
обеспечить порядок и стабильность. Для иллюстрации возможного открытия трансценденции Бергер
рисует следующую, картину. Ребенок просыпается ночью, он дезориентирован и плачет, зовет мать;
приходит мать и успокаивает дитя: «Все в порядке!». Это событие повседневно, обычно, его толкование
не нуждается в религиозном измерении. «Но как раз то, – пишет Бергер, – что это так обычно, ставит
отнюдь не обычный вопрос – вопрос, который непосредственно вводит в религиозное измерение: не
обманывает ли мать ребенка? Если религиозное понимание наличного бытия содержит в себе истину, то
чистосердечный ответ может быть «нет». Если, напротив, «естественное» есть единственная
действительность, то мать лжет. Она, правда, лжет из любви и постольку опять же, возможно, и не
лжет. Если все же радикально проанализировать ее в любви в момент произнесения слов, выясняется,
что то, что она говорит, – это ложь. Почему? Потому что утешение, которое она дает, проходит через
нее и ее ребенка, через случайность персон и ситуаций, а содержит утверждение о действительности как
таковой»*. Родители выступают для своих детей как «строители мира» и как «охранители мира», они
должны сформировать мир, находящийся в состоянии порядка, а этот мир должен обеспечить ребенку
защиту. Они питают «изначальное доверие» ребенка, то доверие, без которого он не может развиваться.
* Berger P. L. Auf den Spuren der Engel. Frankfurt, 1981. S. 66.
Бергер говорит, что «священный мир» может обнаружиться в игре, а также и в других сферах
человеческой жизнедеятельности. Следовательно, полагает он, имеется религиозность, которая является
жизненно необходимой и само собой разумеющейся также и для человека в плюралистический век. Эта
поселенная в приватном пространстве религиозность может даже и не считаться таковой, но она
образует «индивидуальный религиозный опыт повседневности». В структурах повседневного бытия
обнаруживается измерение религиозного, под его влиянием у человека в процессе интернализации
формируется «индуктивная вера».
Исходя из такого понимания, Бергер применяет историко- феноменологический метод
исследования религиозных явлений, индуктивный подход к ним, который позволяет проследить
развитие религиозного опыта, начиная от первоначально пережитых его форм, как в истории, так и в
индивидуальном развитии. Такое исследование, полагает он, исходит из человеческого опыта, а не из
Божественного Откровения.
Невидимая религия
Соавтор Бергера по ряду произведений Т. Лукман для объяснения религии использует данные
социальной антропологии и стремится выяснить социально-антропологическое значение религии. Он
исследует структуры «жизненного мира» и социальные реальности как феномены этого мира.
Утверждается плюрализм социальных реальностей, главной из которых считается «реальность
повседневной жизни». Над этой реальностью надстраиваются системы «символических универсумов» –
наука, искусство, философия, религия.
Он считает религиозными не только те «конструкты действительности», которые явно относятся к
области сверхъестественного: различие Космоса и Номоса, разделение священного и профанного
производно от более общего понятия религии.
Официальная институциональная социальная модель религии, ее «символы сакрального Космоса»
не совпадают с символическим универсумом (идеальным было бы совпадение). В сложных обществах
(в отличие от примитивных) не может быть идентичного соответствия указанных систем,
институционализация вытесняет из сознания трансцендентный символический универсум. Лукман
различает «специфическую» и «неспецифическую» формы религии, «видимую» и «невидимую»