 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
77
смеете высечь. До этого вам далеко... Вот еще! Смотри ты какой!.. я заплачу, заплачу деньги, но у меня
теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки».
Бобчинский: «Позвольте, позвольте: я все по порядку. Как только имел я удовольствие выйти от вас
после того, как вы изволили смутиться полученным письмом, да-с – так я тогда же забежал... Уж
пожалуйста не перебивайте, Петр Иванович. Я уж все, все, все знаю-с. – Так я, вот изволите видеть,
забежал к Коробкину. А не заставши Коробкина-то дома, заворотил к Растаковскому, а не заставши
Растаковского, зашел вот к Ивану Кузмичу, чтобы сообщить ему полученную вами новость, да идучи
оттуда, встретился с Петром Ивановичем...».
Ляпкин-Тяпкин: «Я думаю, Антон Антонович, что тут тонкая и больше политическая причина. Это
значит вот что: Россия... да... хочет вести войну, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника,
чтобы узнать, нет ли где измены... Нет, я вам скажу, вы не того... Вы не... Начальство имеет тонкие
виды: даром, что далеко, а оно себе мотает на ус».
Манера построения фразы зачастую становится стилистическим признаком, по которому легко
опознать писателя даже в небольшом отрывке текста. Вот, например, два таких отрывка:
«Проснувшись поутру довольно поздно, я увидел, что буря утихла. Солнце сияло. Снег лежал
ослепительной пеленою на необозримой степи. Лошади были запряжены. Я расплатился с хозяином,
который взял с нас такую умеренную плату, что даже Савельич с ним не заспорил и не стал торговаться
по своему обыкновению, и вчерашние подозрения изгладились совершенно из головы его. Я позвал
вожатого, благодарил за оказанную помочь и велел Савельичу дать ему полтину на водку. Савельич
нахмурился».
Это, конечно, Пушкин, с его короткой и просто построенной фразой, точно выражающей без единого
лишнего слова то, что собирался сказать автор. «Точность и краткость – вот первые достоинства
прозы», – писал Пушкин.
«И с Нехлюдовым случилось то, что часто случается с людьми, живущими духовной жизнью.
Случилось то, что мысль, представлявшаяся ему сначала как странность, как парадокс, даже как шутка,
все чаще и чаще находя себе подтверждение в жизни, вдруг предстала ему как самая простая,
несомненная истина. Так выяснилась ему теперь мысль о том, что единственное и несомненное
средство спасения от того ужасного зла, от которого страдают люди, состояло только в том, чтобы
люди признавали себя всегда виноватыми перед Богом и потому неспособными ни наказывать, ни
исправлять других людей».
А это, разумеется, Толстой: длинный период, включающий в себя несколько предложений,
неритмические повторы, сложное построение фразы; за этими особенностями синтаксиса стоит желание
Толстого как можно подробнее объяснить читателю свою мысль.
Кроме индивидуальных синтаксических приемов, которые применяются писателями, существует
набор так называемых синтаксических фигур – устойчивых приемов синтаксического построения той
или иной части текста. Все они имеют функцию повысить выразительность текста и усилить
эмоциональное воздействие на читателя. С синтаксическими фигурами мы поступим здесь так же, как и
с разновидностями тропов – просто перечислим важнейшие – и по той же причине: сведения о них
легко доступны и не представляют большой сложности для уяснения. Итак, к важнейшим
синтаксическим фигурам относятся эпитет, различные виды повторов, антитеза, восклицание,
риторический вопрос, риторическое обращение, градация, бессоюзие, многосоюзие, эллипсис, инверсия
и др.
Темпоритм. Стих и проза
С интонационно-синтаксическим строем художественной речи связана также ее ритмическая и
темповая организация. Наибольшей мерой ритмичности отличается, разумеется, стихотворная речь. С
очень давних пор люди заметили, что слова, сложенные в стройные стихотворные строки, легче
запоминаются (что было немаловажным, когда искусство слова бытовало только в своем устном
варианте), легче воспринимаются, а главное, становятся красивыми и приобретают особое воздействие
на слушателя (поэтому, кстати, в древности стихотворной формой пользовались не только в