 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
72
3. Издержки и противоречия принципа
Современная западная теория политической культуры страдает явным противоречием. С одной
стороны, признается современной, «цивилизованной» лишь та политическая культура, для которой
характерно решительное дистанцирование от ценностей в пользу рационально понятых интересов. С
другой стороны, когда пытаются определить функции политической культуры, неизменно называют и
такие, которые явно несовместимы с ценностной неангажированностью и нейтральностью.
Среди общепризнанных функций политической культуры фигурируют три:
1)
когнитивная, или познавательная, включающая необходимые для нормальной ориентации в
политике политические знания;
2)
аффективная, относящаяся к области политических чувств, которые питают нашу политическую
активность либо энергетикой одобрения (поддержки), либо энергетикой протеста;
3)
нормативно-оценочная, позволяющая судить о политике с позиций нравственной нормы и того
ли иного идеала.
Легко догадаться, что принцип отделения от ценностей может в лучшем случае способствовать
когнитивной функции политической культуры, но явно противоречит двум другим ее функциям. Чем
больше удается современному «либеральному» воспитанию отучить граждан, в первую очередь
молодежь, от «ценностного максимализма», тем более апатичным и анемичным становится массовое
политическое сознание, тем меньшую восприимчивость к собственно гуманистическому измерению
политики оно обнаруживает. В таком климате гуманистический принцип служения благу подменяется
принципом эффективности – любой ценой.
Это грозит отлучением политики от культуры и морали со всеми вытекающими отсюда
последствиями. Класс политических профессионалов при этом получает максимальную свободу для
своих игр, для применения эффективных политических технологий, но вопрос о том, кому и чему
служат эти технологии, остается открытым. Это самым наглядным образом проявилось в том, что
сегодня происходит с предпринимательским классом. Вся великая классическая литература – и
художественная, и философско-политическая – осуждала мир буржуазного чистогана, пренебрежение
буржуазных предпринимателей нормами морали и культуры, осуждала их духовную бескрылость и
социальную безответственность. Классика вдохновила великое движение протеста против социальной
несправедливости и эксплуатации, против аморализма циничных дельцов, способных низвести человека
до уровня хищного животного, общество – до безудержного социал-дарвинизма.
Эти усилия высокой культуры и вдохновленного ею социального протеста не пропали даром. На
Западе родилось социальное государство*, смягчающее издержки рынка и проявляющее известную
чувствительность к некоторым аспектам социального неравенства и несправедливости. Наряду с этим
шел постепенный процесс культурной социализации предпринимательского класса: если в первом
поколении он давал предельно жестких и духовно недоразвитых воротил бизнеса, то в последующих
поколениях – более образованных, гармоничных и морально впечатлительных людей, становящихся
известными меценатами, основателями благотворительных обществ, а иногда – и бунтарями-
диссидентами своего класса.
* Социальное государство –
государство, ответственное
за состояние социально незащищенных граждан, имеющее
соответствующие социальные программы и институты, смягчающие последствия рыночной конкуренции.
В конце XX века следовало ожидать, что эта цивилизаторская работа но укрощению и
облагораживанию буржуазного инстинкта наживы будет продолжена и даст впечатляющие результаты,
что было особенно важно для стран, еще только становящихся на путь рыночной экономики и
капиталистического развития. И вдруг – грянула новая либеральная революция, сменившая
коммунистическую. Отпраздновавший свою победу над коммунизмом либерализм как будто начисто
забыл свои гуманистические корни, связывающие его с классической культурной традицией. Буржуа,
только-только начавший стесняться, приобретать социальную ответственность и культурный кругозор,
внезапно получил своеобразное алиби от нового «великого учения», призвавшего его не стыдиться и не
церемониться.
Новое учение объявило рынок и принцип рыночной эффективности (рентабельности)
самодостаточной системой, не имеющей ничего значимого вне себя, не нуждающейся в конкуренции со
стороны каких-либо других принципов. Особенно усердствует в этой политике рынка Чикагская школа,
пытающаяся показать, что буквально все процедуры, посредством которых культура социализирует и