 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
70
них. Правило невмешательства государства в дела гражданского общества ведет свое
происхождение от этого отделения. Государство, озабоченное тем, как люди мыслят и чувствуют,
обладают ли они правильным сознанием, не может не вмешиваться в нашу повседневную жизнь и
предоставлять нам автономию. На это способно только государство, заявившее о своей нейтральности в
вопросах веры. Таким образом, наша свобода совести покупается ценой равнодушия государства к этим
вопросам.
Западный человек согласился заплатить эту цену за свою свободу в вопросах ценностного
самоопределения. Но если посмотреть с этих позиций на коммунистическое государство, то приходится
признать, что, несмотря на свой «непримиримый атеизм», оно не было по-настоящему светским –
нейтральным в вопросах веры. «Непримиримый атеизм», как и принцип государственной идеологии как
раз и означали, что коммунистическое государство не нейтрально, оно представляет весьма запоздалый
вариант теократии. Только место обычной религии в этом варианте занимает обязательная
коммунистическая идеология, оказавшаяся даже более нетерпимой к инакомыслию, чем традиционные
религии. Следовательно, принцип отделения ценностей от интересов в политике означает
специфическую остуженность политического сознания. Преследуя свои интересы, я вынужден быть
расчетливым, хладнокровным и осмотрительным.
Таким образом, принцип интереса в политике повышает рациональность поведения участников.
Напротив, там, где человек отстаивает священные принципы и ценности, от него требуются
бескомпромиссность, жертвенность, героическая решительность. Эти качества с точки зрения
морального принципа выглядят несравненно предпочтительнее, чем прагматическая рассудочность и
эгоизм, но с точки зрения правового принципа нормативной беспристрастности и стабильности все
выглядит как раз наоборот. Прагматики договариваются, достигают компромисса, отступают, когда
надо, и умеют ждать своего часа. Ценностно воодушевленные искатели правды в политике опасны для
нее тем, что склонны доводить свою борьбу «до конца», питают отвращение к компромиссам и готовы
торжество принципа ставить выше политической стабильности.
2. Реализация принципа
Итак, принцип отделения ценностей от интересов требует не только секуляризации политики в
собственном смысле слова, но и ее деидеологизации*. Здесь мы сталкиваемся с тем внутренним
противоречием политики, которое проявляется в столкновении двух критериев: критерия участия и
критерия институционализации. Выше уже отмечалось, что активная политическая жизнь предполагает
широкое и заинтересованное участие масс в политике. Это требует известного воодушевления, и
воодушевление связано с ценностями, с верой в то, что в политике в самом деле решаются
судьбоносные вопросы, от которых зависит наше будущее, будущее наших детей и даже, может быть,
судьбы всего человечества. В предыдущей главе было показано, что если процессы расширения
политического участия опережают процессы институционализации, регулирующие процесс участия и
подчиняющие его нормам, то политика превращается в опасную стихию, в тот «праздник угнетенных»,
которым так восхищался В. И. Ленин, но который ближе пугачевской воле, чем конституционно-
демократической свободе.
* Деидеологизация
– требование отказа от идеологии как препятствия для рационально-прагматического поведения в
политике, ориентированного на реальные интересы и проверяемые факты, а не на ценности и утопические прожекты. На
самом деле концепция деидеологизации сама страдала утопизмом, ибо отказ от идеологии может быть только частично
условным; чаще всего речь фактически идет об отказе от одной идеологии в пользу другой, вступающей в моду.
Получается, таким образом, что западная демократия решает политическую антиномию*: как
избавить политику от излишнего давления ценностного фактора и в то же время сохранить достаточно
высокий уровень политического воодушевления, необходимого для участия.
* Антиномия –
столкновение двух противоречащих, но одинаково обоснованных суждений. Антиномии посягают на
логический закон исключительного третьего (А либо не-А) и потому игнорируются педантичной рассудочностью. В то же
время в них могут отражаться реальные противоречия человеческого бытия и сознания.
Эта антиномия проявляется не только на уровне масс, но и на уровне политической элиты. Лидеры и
активисты, составляющие политическую элиту, должны являть собой яркие характеры. Демократия,
лишенная ярких и принципиальных личностей, волевых лидеров, вдохновенных ораторов, может
быстро выродиться в аморфное и всеядное образование, неспособное ни убеждать других, ни защитить