 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
69
чувствами – специфической нравственной страстностью, связанной со стремлением защитить Добро
от Зла. Если праву противопоказана сострадательность и справедливость закона понимается именно
как последовательно равное, беспристрастное отношение к гражданам, то мораль питает пристрастие к
слабым и обездоленным. Право не компетентно судить отношения людей в гражданском обществе до
тех пор, как они остаются в границах закона. Мораль же активно судит само гражданское общество,
когда встречает случаи поругания Истины, Добра и Красоты, вероломство, жестокосердие.
Пространство права холодное, пространство морали – теплое.
* Обычно указывают на более широкую компетенцию морального суждения перед правовым - мораль осуждает не
только преступные действия, но и нравственно предосудительные действия, в отношении которых закон молчит; помимо
этого на страже права стоит государственное принуждение, тогда как на страже морали - бодрствующее общественное
мнение.
В свое время немецкий философ И. Кант, опасавшийся зависимости морали от чувств, начертал
проект бесстрастной рационалистической морали, следующей не добрым чувствам, а безличному
нравственному закону. Например, помощь ближнему из сочувствия он не считал по-настоящему
нравственным поступком; только тогда, когда я помогаю попавшему в беду независимо от всяких
сострадательных чувств, я, по Канту, нравственен. По этому поводу известна меткая эпиграмма на
Канта:
Ближним исправно служу,
Но питаю к ним слабость,
Вот и гложет сомненье,
Вправду ли праведен я.
Парадоксы кантианских суждений о морали выдают значительно больше, чем приключения личной
мысли немецкого философа. В них выступает свойственная западному политическому миру установка
правоцентризма. Дело в том, что западный демократический политический процесс основан на
соревновательности различных политических сил и партий. Но тот, кто отпускает на волю участников
соревнования, должен быть уверен, что они будут строго соблюдать правила игры и в целом держаться
в рамках. Судьбы демократии решаются там, где решается вопрос о стороне, проигравшей в
соревновании. Что помогает этой стороне смириться со своим проигрышем, не броситься на баррикады,
не прибегнуть к другим способам – мести и отчаянию?
Во-первых, уверенность в том, что итоги данного соревнования не окончательны, – надо просто
потерпеть до следующих выборов, которые дадут свой шанс проигравшим.
Во-вторых, тот факт, что на самих выборах решались не «последние», поистине судьбоносные
проблемы человеческого существования, не последние шансы Добра в его противоборстве со Злом, а
всего лишь «земные» интересы сторон.
Известные американские специалисты в области политической культуры Г. Алмонд и С. Верба
связывают стабильность американской демократии с особенностями американской политической
культуры как светской, прагматическо-эмпирической и центристской. Все три указанных свойства
связаны с принципом отделения ценностей от интересов. Когда говорят, что американцы ведут себя в
области политики светским образом, это означает, что безотносительно к долгу, являются ли они
верующими, атеистами или агностиками, они не придают политике религиозного значения – не
считают, что в этой области решаются высшие смысловые вопросы нашего бытия.
Когда же люди верят, что в политике им предстоит «последний и решительный бой» с противником
как носителем мирового Зла (реакции), то разумный компромисс невозможен – стороны идут в своем
противоборстве до конца, до полной победы и полного искоренения противной стороны. Если же
другая сторона видится нам не в обличий мирового зла – воплощения реакции, национального
предательства и осквернения святынь, а в виде группы с отличающимися интересами, то соглашения и
компромиссы возможны, а собственное поражение на выборах не воспринимается как катастрофа.
Происхождение принципа отделения ценностей от интересов связано с программой секуляризации
всей общественной жизни, которую западная цивилизация «приняла» в эпоху Модерна (с XV века).
Сначала речь шла о взаимном разделении двух истин – истин религии и истин науки. Это помогло
науке высвободиться от давления религиозной цензуры и постигать природу не как храм – совершенное
и неприкосновенное творение Создателя, – а как Мастерскую, в которой человек является работником.
Затем речь пошла об отделении церкви от государства. В результате возникло светское государство
– т. е. такое, которое не интересуется качеством наших помыслов, не награждает и не карает за