Navigation bar
  Print document Start Previous page
 28 of 148 
Next page End  

28
* Там же. С. 38.
Ясно, что партия, которая изначально приписывает массам сомнительный статус носителей ложного
сознания, не может довериться их воле в качестве свободных избирателей, на собственный страх и риск
определяющих, кто достоин управлять страной. Большевизм воспроизводит специфическое для
дореформационной церкви неравенство людей в важнейшем вопросе: в праве определять собственную
судьбу. Профессионалы в делах «спасения» лучше знают подлинные интересы паствы, чем сама паства.
Нам очень важно понять, что семидесятилетняя большевистская диктатура, перечеркнувшая право
народа на свободный политический выбор, объясняется не уникальным стечением исторических
обстоятельств (война, иностранная блокада и т. п.) и не простым наследием российского
традиционализма, а прямо связана с прерванностью реформационного процесса, с победой
контрреформационного крыла в марксизме.
Политический процесс не исключает социального неравенства людей – напротив, без такого
неравенства он лишается смысла. Энергия политического соперничества питается тем, что социально
неравные и ущемленные в статусе люди надеются с помощью политических технологий «поправить
дело» – изменить несправедливость судьбы и обстоятельств. Но политика, безусловно, требует
равенства людей в специфическом смысле: равного права в качестве избирателей, голосующих не по
указке той или иной «церкви», а исключительно по собственному разумению, и равного права
попробовать свои силы в качестве избираемых участников политической игры. Смысл политического
участия возрастает для людей в той мере, в какой они рассматривают свои шансы в политической игре
как небезнадежные.
В этом смысле политическая история Запада имеет определенный вектор: она развивается от
состояния, в котором стартовые условия участников политической игры воспринимались как заведомо
неравные, к условиям, когда шансы приближаются к равновероятным. В самом деле: игра делается
бессмысленной, если заранее известно, кто выйдет победителем. Она приобретает смысл в той мере, в
какой ее исход заранее не предопределен,– тогда она превращается в действительную процедуру
открытия. Могут возразить, что равенства стартовых условий для всех членов общества до сих пор не
существует в каком бы то ни было обществе. Это действительно так, но мы в данном случае как раз
имеем в виду не всех членов общества и не все его группы, а лишь такие, которые приняты в состав
политического класса в качестве настоящих, равноправных игроков. Круг этих «игроков» в целом
непрерывно расширялся на Западе, но он и теперь не является универсальным и всеохватывающим: до
сих пор существуют социальные группы, являющиеся маргиналами политики, хотя формально такие
исключения из игры уже почти не фиксируются в виде явных имущественных, расовых и прочих
цензов.
Итак, в целом политический образ жизни развивается в зависимости от двух показателей:
а) от эффективности политики как
особой социальной технологии, посредством которой можно в
самом деле существенно изменить либо общество в целом, либо статус данной группы;
б) от равенства стартовых условий участников.
Иными словами, игру делает интересной характер ставок и равенство шансов участников.
Посмотрим теперь, как решаются реформационные вопросы в идеологии, официально сменившей
марксизм в нашей стране,– в либерализме. Либерализм складывался на Западе как «совокупность
идейно-политических течений, политических и экономических программ, ставящих целью ликвидацию
или смягчение различных форм государственного и общественного принуждения по отношению к
индивиду»*.
* Современная западная социология: Словарь. М.: Политиздат, 1990. С. 85.
Один из основателей этой доктрины, Алексис де Токвиль, различает две разновидности
посттрадиционного общества, одну из которых он определяет как «демократию свободы» *, другую –
как «демократию равенства». Поскольку люди от природы неравны, то их свободная
соревновательность непременно даст неодинаковые результаты, что даже при равных стартовых
условиях предопределяет социальное неравенство. Демократия свободы – это общество, которое
индивидуальную свободу ставит выше равенства; демократия равенства имеет противоположные
приоритеты и поэтому ограничивает свободу индивидуальной самодеятельности, затискивая неравных
от природы людей в прокрустово ложе равенства. Господствующим принципом демократии равенства
Сайт создан в системе uCoz