 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
121
решительно отбрасывалась к полюсу жизни, диаметрально противоположному Европе»*.
*
Кончаловский Д. П. Пути России. Париж, 1990. С. 10. "Плеханов Г.В. История русской общественной мысли. Кп. 1.
М.;Л., 1925. С. 118-119.
Одновременно с принятием закона о «золотой вольности дворянства», избавляющего последнее от
обязательной воинской службы, в 60-х годах XVIII века принимается масса законов и указов,
усиливающих бесправие крестьянства. Это серьезно подорвало консенсус служилого государства в
России, что имело далеко идущие исторические последствия. Это отмечал и Г. В. Плеханов: «Сблизив с
Западом высшее сословие и отдалив от него низшее, петровская реформа тем самым увеличила
недоверие этого последнего ко всему тому, что шло к нам из Европы. Недоверие к иностранцу
помножилось на недоверие к эксплуататору».
Рост этого недоверия в конечном счете завершился катастрофой 1917 года, уничтожившей весь
вестернизированный социальный пласт и произведшей новую радикальную ориентализацию*
российского общества — в духе реставрированного азиатского способа производства. А все дело в том,
что реформы правящий класс в России понимал весьма однобоко. Все, что касалось их
эмансипаторской, «послабляющей» стороны, обращалось к верхам, а издержки несли низы.
Большевизм, срывший вестернизированный слой в России и по европейским показателям отбросивший
ее далеко назад, по-своему восстановил консенсус служилого государства. Сталинизм не только вернул
крепостничество в деревню — он возвратил систему тотальной государственной рекрутчины, подчинив
ей и правящую номенклатуру, над которой навис дамоклов меч деспота-вседержителя. При Брежневе
этот консенсус уже был нарушен: номенклатура начала явочным порядком утверждать свой новый,
«неслужилый» статус, фактически ведя в одиночку «западный образ жизни».
* Ориентализация - уподобление Востоку, усиление восточных компонентов политики и культуры.
Нынешняя номенклатурная приватизация стала завершением и конституционно-правовым
оформлением этого латентного* процесса. Вестернизация снова обращена к правящему
номенклатурному слою, а основная масса населения загнана в гетто нищенства, примитивного
натурального обмена и социального бесправия. Вполне возможно, что тем самым закладывается новый
цикл нашей вращающейся по кругу истории: восстановление консенсуса служилого государства,
неизбежное ввиду наших специфических природных и геополитических условий, может вновь
получить форму тотальной ориентализации общества и очередной «экспроприации экспроприаторов».
* Латентный - скрытый, не обнаруживающий (до поры до времени) видимых признаков.
Долговременный исторический опыт показывает, что наше пространство отличается особой
экономической и геополитической жесткостью: чтобы выжить в нем, нужна государственность,
существенно отличающаяся от того «государства-минимума», которое стало эталоном западного
либерализма. В пашем пространстве требуется существенно иной баланс общественно необходимого
времени: доля ратно-служилого и административно-политического времени здесь всегда будет выше,
чем в щадящем западном пространстве, доля экономического (предпринимательского) времени —
соответственно ниже. Поэтому, внимая сарказмам наших западников в адрес «восточной
антиэкономики», следует четко различать то, что в самом деле достойно осуждения в качестве
отжившей архаики, от того, что принадлежит к устойчивым особенностям нашего общественного
бытия. Безотносительно к тому, готова ли принять это наша властная элита и идейно ее
обслуживающий словоохотливый либерализм, консенсус служилого государства нам предстоит
восстанавливать в какой-то новой форме.
Сегодня, когда кризис государства и деформация геополитического пространства достигли своего
предела, потребуется, вероятно, новое повышение роли служилого времени в бюджете национального
времени и сопутствующая этому рокировка доминирующих общественных типов. В этом состоит,
может быть, самый разительный из парадоксов нашей реформационной эпохи. Реформаторы замыслили
искоренить героику милитаристской «антиэкономики», заменив ее «позитивным» хозяйственным
творчеством индивидуалистического типа. Но разрушение государственности сегодня объективно
требует нового резкого увеличения доли служилой «антиэкономики», без чего нации не удастся
защитить себя и уберечь свое жизненное пространство.
В свете этих задач многие приметы времени приходится интерпретировать по-новому. Когда
смотришь на предельно агрессивный тип самоутверждения «крутых парней» из нового поколения, их