 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
111
подчиняйтесь ни малейшему запрету, скажите: "Все позволено" — и тогда сами будете как боги! С
другой стороны, чисто человеческие вожделения, инстинктивно бессознательные влечения...»*
*
Вышеславцев Б.П. Указ. соч. С. 188.
Проблема нравственно-религиозной революции сознания в посткоммунистических странах столь
умопомрачительно трудна потому, что речь идет не о христианском просвещении язычески
простодушных душ, не о преодолении телесных стихий, а о сопротивляющихся нравственно-
религиозной обработке. Не греховная телесность, а люциферова гордыня сознания, прошедшего выучку
коммунистического «нового человека» или сверхчеловека, — вот что стоит барьером на пути духовного
преображения. «Новые русские» нигилисты — это в основном люди, прошедшие номенклатурную
школу двойного морального стандарта: одна мораль, экзотерическая*, предназначалась для простого
люда, обязанного к законопослушанию, другая, тайная, эзотерическая, предназначалась для
внутреннего пользования номенклатурных суперменов, которым все было позволено. Какой тип
революции сознания необходим, чтобы нравственно урезонить этого супермена?
Посткоммунистический тип в России, прошедший выучку последовательного люциферова своеволия, в
духовно-интеллектуальном смысле является сложнее и искушеннее традиционного западного
мещанина или дореволюционного русского Чичикова. Он отразил более развитые плоды Модерна,
более глубокие его соблазны.
* Экзотерический - явный, открытый, предназначаемый для общего пользования.
Сегодня официальная либеральная идеология уповает на правовое государство. Но, не говоря уже о
том, что принцип правового государства здесь направлен не столько против сегодняшнего правового
беспредела «новых русских» и самой власти, сколько против призраков коммунистической
реставрации, надо отметить, что посткоммунистическое буйство «великой криминальной революции»
никакое правовое государство само по себе укротить не в состоянии. Правовой принцип издавна
критиковался (в особенности марксистами) за формализм, не умеющий различать бедного и богатого,
слабого и сильного и дающий им «равные права», игнорируя то, что у них совершенно разные
возможности воспользоваться этими правами. Когда закон провозглашает, что я, как и любой другой,
могу основать коммерческий банк, мне сразу же приходит в голову мысль, что это право для меня —
чистейшая абстракция, тогда как для некоторых людей оно наполнено реальным смыслом.
Однако этим не ограничивается формализм правового принципа. Право игнорирует различия двух
источников правонарушений: идущих от подсознательной сферы, от инстинктов и выражающих
слабость воли, с одной стороны, и идущих от намеренного замысла «преступить», от сильной, но злой
воли. И если стихийные низовые правонарушения в основном отражают дефицит воли, то сознательные
и последовательные, умышленные правонарушения суперменов отражают значительно более серьезный
изъян, касающийся самой направленности воли. Первый тип девиации* отражает дефицит свободы,
теснимой давлениями среды и собственных инстинктов, второй — переизбыток свободы при дефиците
нравственности.
* Девиация - отклонение; девиантное поведение — отклоняющееся от норм морали и культуры.
В истории теократической мысли с библейских времен борются две концепции укрощения
нигилизма: через ветхозаветное законничество и через новозаветную благодать. Как пишет Бердяев,
«закон происходит от греха и есть обличение греха. Закон обличает грех, ограничивает его, но не в
силах его победить»*. Иными словами, перед лицом закона предстает человек, ориентированный вовне:
он сверяет свое поведение с внешними нормами должного и узаконенного. Речь идет, таким образом, не
столько о внутреннем просветлении и преображении, сколько о рациональном выборе Добра при
условии, что Добро надежно защищено и потому уважать его выгодно. «Этика закона есть по
преимуществу этика социальная в отличие от личной этики искупления и творчества... Этика закона и
значит прежде всего, что субъектом нравственной оценки является общество, а не личность, что
общество устанавливает нравственные запреты, табу, законы и нормы, которым личность должна
повиноваться под страхом нравственного отлучения и кары»**.
*
Бердяев Н. А. О назначении человека. М., 1993. С. 85.
** Бердяев Н. А. Указ. соч. С. 87.