 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
105
безошибочно распозна¸т эту подноготную идеи, и она теряет настоящую привлекательность. Это
моментально влечет за собой определенные практические следствия, касающиеся качества
«человеческого материала»: в ауре таких «неподлинных» идей пребывают преимущественно мелкие
политические характеры. Все яркое, творческое и мужественное покидает эту ауру, и она становится
прибежищем ловчил и подхалимов. Следовательно, духовная власть именно для того, чтобы сохранять
свою духовную эффективность (убедительность), заинтересована в союзе с низами, с теми, к кому
обращено религиозное обетование о «блаженстве нищих духом». Как только духовная власть
(клерикальная или интеллектуальная элита*) обнаруживает черты искательности и угодливости по
отношению к политической или экономической власти, она неизбежно теряет свой ореол и влияние на
умы и сердца. Поэтому определенное дистанцирование от сильных в пользу слабых принадлежит к
внутренним закономерностям производства духовной власти.
* Теория элиты
– обосновывает идею исключительной миссии, социально-политической и интеллектуальной
активности привилегированных слоев общества (элит) и пассивности остальных людей (масс).
Назначение духовной власти – не обслуживать политическую или экономическую, а направлять их к
высшим нравственно-религиозным целям, служить соответствующей цензурой социальных практик.
Вот как определяет русский религиозный философ Владимир Соловьев сущность теократии:
«...Божественное управление должно распространяться на всю человеческую жизнь и не может
ограничиться одною какою-нибудь частною областью этой жизни; поэтому и органы Божественного
управления должны находиться не только в собственно религиозной, но также и в политической и в
социальной сфере. Собственно религиозная сфера жизни имеет своим теократическим органом
священника (или, скорее, первосвященника...); сфера политическая имеет своим теократическим
органом царя как помазанника Божия; наконец, социальная жизнь народа имеет свой теократический
орган в лице пророка, т. е. свободного проповедника и учителя. Каждый из этих трех представителей
теократии имеет свою самостоятельную сферу действия, но по самому характеру этих сфер они
находятся в определенном взаимоотношении друг к другу. Священник направляет, царь управляет,
пророк исправляет*.
* Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. Т. 1. М.: Правда. 1989. С. 231.
Здесь необходимо уточнить взаимоотношения священства и пророчества как двух разных
проявлений духовной власти. Священство олицетворяет институированную и канонизированную
духовную власть, связанную внутренней иерархией и предписаниями. Такая власть по определению
консервативна: она больше хранит традицию, чем откликается на вызовы настоящего дня. Но чтобы
избежать ситуации духовного застоя, необходимо, чтобы система духовной власти предусматривала
один внесистемный элемент – творчески свободное и страстное пророчество, рождающее новые идеи и
бичующее пороки. Именно дефицит свободного пророчества в свое время подорвал позиции
официального православия в дореволюционном российском обществе, ослабил притягательность
православной идеи, чем и воспользовались коммунистические погромщики. Но и коммунистическую
«церковь» постигла та же судьба: канонизировав и институировав всю идейную сферу, запретив в ней
любую свободую мысль, любое пророчество, не оглядывающееся на канонические марксистские
тексты, эта «церковь» быстро пришла к духовному омертвлению и утратила всякую духовную
убедительность.
Таким образом, первым парадоксом теократии, сообщающим ей живую силу, является наличие
пророчества, свободного от прямого церковно-институционального давления.
Вторым парадоксом является разделение духовной и политической власти.
Вопреки прямому значению термина, «теократия» на самом деле не означает прямой политической
власти клира (жречества). Она означает лишь, что политическая власть здесь ограничивается и
контролируется духовной властью, но контролируется не в своих практических действиях, а в своих
«помыслах» – высших ценностных ориентациях. В этом смысле надо сделать поправку к привычному
пониманию традиционной монархии как неограниченной единоличной власти самодержца. В.С.
Соловьев уточняет: «Как помазанник Божий, царствующий Божиею милостию христианский государь
независим от народного своеволия. Но, неограниченная снизу, власть христианского царя ограничена
сверху: будучи отцом и владыкой народа, христианский царь должен быть сыном церкви»*.
* Соловьев В.С. Указ. соч. С. 234.