 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
141
характерны антиматериализм, иррационализм, мистицизм и убеждение в том, что духовные
начала, честь, слава и престиж составляют могущественные цели и мотивы человеческого поведения.
Фашисты и национал-социалисты, как в теории, так и на практике, придавая решающую роль
политике и идеологии, сохранили частную собственность на средства производства и рыночные
механизмы функционирования экономики. Большевики же, которые в теории определяющую роль
отводили базису или экономике, пошли по пути полного обобществления средств производства.
Если большевики уничтожили рынок, то национал-социалисты его оседлали, приручили. Если
Гитлер считал более важным социализировать прежде всего человека, то большевики пошли по пути
социализации сначала экономики, а потом уже человека.
Если национал-социализм начисто отвергал саму идею демократии и либерализма, советский
режим декларировал намерение воплотить в жизнь истинно демократические принципы (разумеется,
по-своему понимаемые), устранив партийное соперничество. Не случайно, его руководители и
приверженцы оперировали понятиями «демократический централизм», «социалистическая
демократия», «народная демократия», «демократические принципы» и т.д.
Марксизм-ленинизм в теории руководствовался благороднейшими из устремлений человечества
— коммунистическим идеалом построения совершенного и справедливого общественного строя. С
этой точки зрения советский режим вдохновлялся возвышенной гуманистической целью,
составляющей вековую мечту многих поколений людей. Нельзя забывать и то, что в течение
определенного, хотя по историческим меркам краткого периода коммунистический идеал стал
руководством к жизни для почти 40% современного человечества. Однако немаловажная проблема
состоит в том, что для реализации поставленной цели на вооружение были взяты безжалостные,
антигуманные средства. В этом контексте смертный грех большевиков состоит в том, что они
дискредитировали великий коммунистический идеал.
При всем том неоспорим факт близости и определенного родства фашизма и большевизма по
целому ряду параметров. Прежде всего не может не обратить на себя внимание почти полная
синхронность их появления на исторической арене. Своими истоками они восходят к самому началу
нынешнего столетия, а в полный голос заявили о себе во втором и начале третьего десятилетия, т.е. в
период так называемой великой трансформации капитализма из свободно-предпринимательского в
корпоративный (или, как его у нас до недавнего времени именовали, государственно-
монополистический) капитализм. Не вдаваясь в подробности, отметим, что большевизм и фашизм
выступили в качестве соответственно левой и правой альтернатив центристскому реформаторскому
пути развития капитализма в социально-экономической сфере и либеральной демократии в поли-
тической сфере. Причем за короткий период из незначительных групп они превратились во
влиятельные общественно-политические движения, которые сумели подчинить своему господству
сотни миллионов людей многих стран и народов.
Важным объединяющим эти альтернативы началом было то, что они постулировали цель
реализации социалистических принципов, разумеется, в собственном понимании: интернациональ-
ного и националистического. Особенно в начальный период представители фашизма и большевизма
склонны были открыто признавать эту близость. Так, Н.Бухарин на XII съезде РКП(б) в 1923 г.
отмечал: «...характерным для методов фашистской борьбы является то, что они больше, чем какая
бы то ни было другая партия, усвоили и применяют на практике опыт русской революции. Если их
рассматривать с формальной точки зрения, то есть с точки зрения техники их политических
приемов, то это полное применение большевистской практики и специального русского
большевизма: в смысле быстрого собирания сил, энергичного действия определенной системы
бросания своих сил, "учраспредов", мобилизации и т.д. и беспощадного уничтожения противника,
когда это нужно и когда это вызывается обстоятельствами».
А. Гитлер же в беседах с Г.Раушнингом настойчиво подчеркивал, что он научился методам
политической борьбы у марксизма и марксистов. Более того, он утверждал: «национал-социализм —
это то, чем мог бы стать марксизм, если бы освободился от своей абсурдной искусственной связи с
демократическим устройством».
И действительно, фашизм и большевизм имели ряд близких друг другу или общих по своему
функциональному системооб-разующему, методологическому назначению элементов. Это, в
частности, единая всеохватывающая цель (хотя у каждого из них она существенно различается по
своему содержанию); господство одной единственной революционной партии нового типа;
моноидеология, отвергающая другие идеологии; сходные средства и методы достижения идеальных