 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
93
Черниговской и Переяславской земель появляются признаки увеличения населения в
Ростово-Суздальской области. Здесь в княжение Юрия Долгорукого и его сыновей
появляется целый ряд новых городов, каковы: Переяславль на озере Клещине, Углече
Поле на Волге, Кснятин при впадении Перли в Волгу, Юрьев Польский, Дмитров, на р.
Яхроме, Москва и др.; после Юрия — Ржев, Зубцов, Тверь, Кострома, Унжа, Городец,
Нижний на Волге; к северу от Волги — Шешня, Дубня, Клин на р. Сестре, Звенигород,
Гороховец, Ярополк и Стародуб на Клязьме и др. Это увеличение населения, конечно,
стояло отчасти в связи с естественным размножением прежних поселенцев, но вместе с
тем, несомненно, и с приливом населения с юга. Этим и объясняется повторение в
географической номенклатуре Суздальской Руси южнорусских наименований:
Звенигород, Галич, Стародуб, Переяславль, Белгород, Вышгород, Перемышль, Рогачев
и т. д. О приливе населения в Суздальскую землю засвидетельствовал летописец. По
его словам к Андрею Боголюбскому во Владимир приходили «сходны» и из Волжской
Болгарии, и из Ясской земли, и из Южной Руси, и даже из Западной Европы, «от чех и
немец». Сам Андрей в совете с боярами по поводу учреждения митрополии во Вла-
димире заявил, что он всю Белую Русь городами и селами великими населил и
многолюдну учинил. Это многолюдство в конце XII и начале XIII века было уже
общепризнанным фактом. Певец «Слова о полку Игореве», поэтому и обращается к
Всеволоду Юрьевичу с такими словами: «Великий княже Всеволоде! не мысью ти при-
летети, отьня злата стола поблюсти, ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Дон
шеломы выльяти». Потому и на совещании князей Юрия и Ярослава Всеволодовичей
на кануне Липицкой битвы 1216 года один из бояр говорил этим князьям, ободряя их
на бой с Константином, которому помогали новгородцы и смольняне: «Княже Юрьи и
Ярославе! Не было того ни при прадедах, ни при дедех, ни при отци вашем, оже бы кто
вшел ратью в сильную землю в Суздальскую, оже вышел цел; хотя бы и вся Русская
земля, и Галичьская, и Киевская, и Смоленская, и Черниговская, и Новгородская, и
Рязанская, никако противу сей силе успеють; аже нынешний полци, право навержем их
седлы» (Лаврент.).
Но было бы непраильно думать, что одна только Суздальская земля поглащала
насеоение, эмигрировавшее из Приднепровья. Часть этого населения, несомнено
уходила и на запад в земли Волынскую и, особенно, Галицкую. Многолюдством
Галицкой земли и объясняется могущество ее князя, которое так ярко изображено
певцом «Слова о полку Игореве»: «Высоко седишь на своем златокованном столе,
подпер горы угорьские своими железными пелкы, заступив королеви путь, затворив
Дунаю ворота, меча бремена через облакы, суды рядя до Дуная. Грозы твоя по землям
текуть, отворяе-ши Кыеву врата; стреляеши с отьня злата стола салтанй за землями».
Наконец, часть населения из Киевского Приднепровья, несомненно, отливала и наверх,
в Смоленскую землю, которая в конце XII и начале XIII веков обозначилась также, как
одна из сильных земель наряду с Суздальской и Галицко-Волынской. В эту землю
должно было сбиваться русское население с запада, из Полоцкой земли, которая с
половины XII века стала подвергаться опустошениям литовцев.
Политическое и экономическое разобщение разных частей Руси.
Итак, русское население к концу XII века сильно разобщилось географически.
Теперь уже не было того единства, которое существовало раньше, когда большая часть
его группировалась вдоль великого водного пути из Варяг в Греки. Одновременно с
тем оно должно было разобщиться и в своих политических и экономических интересах.
Прежде у русского населения был один главный враг — кочевники. С расселением в
сторону от Приднепровья и враги появились у разных земель разные: Полоцкой земле,
например, мало было дела до половцев, но зато много хлопот с Литвой; Галицкой земле
и Волынской приходилось иметь дело главным образом с поляками, венграми и
Литвой; Суздальской и Рязанской — с мордвой и болгарами; Новгородской — с чудью,