 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
90
их «наделок» становилось трудно определить не только старшинство князей, но и
старшинство, относительное достоинство и ценность самих волостей, тем более что по
этой части происходили изменения. Переяславль, в первой половине XI века бывший
третьим городом в Русской земле, сто лет спустя, разоренный половцами, стал одним
из последних городов. Ростово-Суздальская волость, бывшая в первой половине XI
века одной из последних волостей, стала во второй половине XII века первым
княжеством в Русской земле и т. д. Распределение волостей по старшинству было
известной комбинацией семейно-родового начала, требовавшего, чтобы каждый князь
имел свою долю в Русской земле, и политического принципа, требовавшего, чтобы на
более ответственных постах были более старшие, более опытные князья. Соединение
этих принципов вскоре породило борьбу между ними. Князья стали добиваться из-
вестных столов не по праву своего старшинства, а потому, что это были наделы их
отцов и дедов. Среди князей очень рано пробудилось стремление разверстать Русскую
землю так же, как разверстывались доли в частном владении, т. е. на основании того,
чем владели отцы и деды. Эта тенденция проступила очень явственно в постановлении
Любецкого съезда о том, чтобы каждый князь держал свою отчину. Но так как и этот
принцип не получил перевеса, то в конце концов среди постоянных споров и усобиц за
волости, выдвинулся чисто эгоистический принцип, в силу которого, как говорил один
князь, не место идет к голове, а голова идет к месту. Князья стали добывать себе
волости силой или дипломатическими средствами, путем переговоров и соглашений с
местными обществами. Последние очень рано стали предъявлять свои желания и
требования, считаясь с личностями князей, а не с правом старшинства или отчины. Так,
уже в 1113 году киевляне не пустили на великое княженье Олега Святославича,
старейшего из внуков Ярослава, остававшихся в живых, и посадили на Киевском столе
Владимира Мономаха. Распределение волостей при таких условиях стало зависеть уже
от личных качеств князей, от их общих и частных договоров между собой, от их рядов
с городскими вечами. Понятное дело, что и власть великого князя над такими
независимыми и враждовавшими между собой родичами не могла быть значительной,
не могла развиваться и утверждаться в стране. Можно сказать, что в конце XII века
оставалась только тень этой власти, одна только идея, которой совершенно не
соответствовала политическая действительность.
Власть великого князя над родичами и ее упадок.
В половине XI века власть Киевского князя как старшего, несомненно, имела еще
действительное значение в Русской земле. Летописец исходил от этой
действительности, когда влагал в уста Ярослава следующее обращение к сыновьям
перед смертью. «Се же поручаю в себе место стол свой старейшему сынови своему,
брату вашему Изяславу, Киев, сего послушайте, яко же послушаете мене, да ть вы
будет в мене место», — к Изяславу в частности: «аще кто хощет обидити своего брата,
но ты помогай, его же обидять» (Ипатьев, под 1054 годом). И впоследствии, когда
князья были в добрых отношениях с великим князем, они выражали признание его
власти. Так сын Юрия Долгорукого Ростислав, рассорившись с отцом, приехал к
великому князю Изяславу Мстиславичу, его сопернику, и говорил ему: «Ты еси старей
нас в Володимирих внуцех, а за Рускую землю хочю страдати и подле тебе ездити»
(Ипатьев, под 1148 годом). Тот же самый Ростислав Юрьевич, когда его обговорили
перед Изяславом Мстиславичем во враждебных замыслах, в намерении помогать отцу,
говорил великому князю: «Брате и отче! ако ни во уме своем, ни на сердци ми того не
было, пакы ли на мя кто молвить, князь ли который, а се яз к нему, муж ли который в
хрестьяных или в поганых, а ты мене старей, а ты мя с ним и суди» (Ипатьев, под 1149
годом). Но от признания власти далеко еще до практического осуществления ее. Надо
сказать, что даже первые великие князья после Ярослава не пользовались властью в
том объеме, в каком пользовался Ярослав и его предшественники. Названный отец был