 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
27
сближать между собой по происхождению два такие друг от друга отдаленные народа,
как сарматы и мидяне. Мы можем не придавать значения утверждению Диодора
Сицилийского, что сарматы были выведены скифами из Мидии, но должны допустить,
что это утверждение было вызвано желанием объяснить положительный факт,
представлявшийся странным, именно этническую близость сарматов с мидянами,
состоявшую, конечно, в том, что оба народа говорят близкими друг к другу простыми
языками. Родство сарматского языка с мидо-персидским должно было быть известно
грекам, из которых многие, вследствие известных отношений к персам, имели случай
хорошо изучить персидский язык» (Осетинские этюды III, 85, 86).
Сарматы и славяне.
Не все, однако, историки умозаключали таким образом. По мнению Забелина, те на-
роды, которые греко-римские писатели называют сарматами, были на самом деле не
сарматы, а славяне. Сарматами греко-римские писатели называли наших славян ради
высокого стиля, избегая простонародных имен и прибегая к книжным. Ранее таким
книжным именем было имя скифов. Но после поражения скифов Митридатом
Понтийским во II веке по Р. X. слава этого имени померкла, и греко-римские писатели
взяли другое имя — «сарматы». Имя сарматов прочно утвердилось у них за славянами
в отличие от германцев, а Сарматией римские писатели стали называть именно область
славянских поселений.
Что так называемые сарматы были собственно славяне, это, по мнению Забелина,
видно из их племенных имен, как они передаются у Страбона († 45 год) и Птолемея
(II век по Р. X.). Страбон около Днестра помещает тирегетов, а за ними далее на
восток языгов, на север бастарнов, между Днепром и Доном роксолан, на низовьях
Дуная певкинов, а на западном побережье Каспия —
витиев. По Забелину все эти
племена не кто иной, как тиверцы нашей летописи, жившие по Днестру, языки,
быстряне, русь, буковины, вятичи. Таким образом здесь открываются не только
исторически известные племена восточных славян, но и еще новые — языки, быстряне,
буковины. Другие племена восточных славян Забелин открывает у Птолемея. В
ставанах Птолемея он видит словен нашей летописи и путем разных догадок
открывает их местожительство как раз около озера Ильменя; в саварах Птолемея —
наших северян; в стурнах — обитателей бассейна Припяти, в которую де впадает р.
Стырь, неподалеку от которой находится Тур-озеро, Туриск город. Турья река и Туров
город: стурны — это туровцы нашей летописи; в идрах Птолемея Забелин усматривает
дреговичей, а в хунах — кыян нашей летописи. Воображение Забелина уносится так
далеко, что он открывает позднейшие русские города в городах, о которых упоминает
Птолемей: Азагарион — это Чигирин (кстати сказать, построенный заведомо во второй
половине XVI века), Лейнон — Волынь, Сарвакон —
Червень и т. д. Так как ни у
Страбона, ни у Птолемея нет собственно определенных показаний о местожительстве
этих племен и расположении городов, то Забелин свободно производит все свои
сближения и толкования. Но при этом он наталкивается на одно серьезное препятствие:
сарматы в известиях римских и греческих писателей являются кочевниками, между тем
как славяне изображаются у них народом оседлым, земледельческим. Забелин
старается обойти это препятствие таким образом. По его мнению, римские и греческие
писатели изображали быт сарматов не по действительным наблюдениям, а по
установившимся представлениям о Скифии и ее обитателях. Скифия по древним
понятиям означала степь; кто жил в скифии, тот необходимо был кочевником. Так
поступил, между прочим, и Аммиан Марцеллин, давший наиболее подробное, но чисто
фантастическое изображение быта этих мнимых сарматов.
Нельзя, однако, не видеть искусственности и натянутости этого последнего
соображения. Трудно допустить, чтобы римляне не знали хорошо сарматов, с кото-
рыми у них было так много дел в I, II и III веках по Р. X., и оседлых земледельцев