 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
196
сопровождавшим его дворянам «отослать» их, они вступили с ними в бой. Великого
князя не пустили ехать в Коломну, и он должен был возвратиться туда в объезд. После
того Иван велел своему дьяку Василию Захарову разузнать, по чьему наущению
пищальники допустили такое своеволие. Дьяк оговорил князя Кубенского и двоих
Воронцовых. В великой ярости Иван велел казнить князя Кубенского и Воронцовых;
людей близких к ним разослали в ссылку. По словам Курбского в то же время погибли
и другие лица: убит был Федор Невежа, удавлен был пятнадцатилетний князь Михаил
Трубецкой, были казнены князья Иван Дорогобужский и Федор Овчина-Оболенский.
Очень может быть, что все эти опалы и казни были результатом борьбы боярских
партий, происков, интриг. Но раз воля государя-мальчика приобрела такое значение,
что стали возможны страшные злоупотребления ею, это только резче оттеняло
отрицательные стороны установившегося в Москве абсолютизма. Впрочем,
несомненно, что уже в это время Иван Васильевич проявил большую
самостоятельность в образе мыслей и действиях. Рассказав о том, как
шестнадцатилетний Иван захотел венчаться на царство, современник замечает:
митрополит и бояре плакали от радости, видя, что государь так молод и уже сам
понимает дела и ни с кем не советуется. Эта радость была, однако, преждевременна.
Юный царь не начал еще жить умом, а продолжал жить страстями и находиться под
чужим влиянием. Его расположением овладели родственники Глинские. Находясь в
приближении и жаловании у государя, Глинские распустили своих людей, от которых
черным людям было большое, насильство и грабеж. Угодники их и приятели из бояр
делали, что хотели, и нельзя было добиться на них суда и управы. Весной 1547 года
явились к Ивану в село Островское 70 псковичей с жалобами на наместника своего
князя Турунтая Пронского. Царь, — рассказывает псковский летописец, — опалился на
жалобщиков и бесчестил их: обливая горящим вином, палил им бороды и волосы, жег
свечами и приказал раздеть их донага и положить на землю. И только случай спас
псковичей: в Москве упал колокол-благовестник, и смущенный царь, бросив
псковичей, поехал немедленно же к Москве и не «истерял псковичей. По словам
Курбского, в это время все честные бояре молчали; шуты и скоморохи забавляли юного
царя, а льстецы славили его мудрость.
Пожар 1547 года и перемена в настроении и поведении царя.
Лучшей части московского боярства открылось поле деятельности лишь после того,
как разразившаяся народная гроза очистила атмосферу московского дворца и зажгла
некоторый свет в мрачной душе царя-юноши. В июне 1547 года страшный пожар
опустошил Москву: в пламени погибло 1700 человек и имущество москвичей. Враги
Глинских воспользовались народным бедствием для того, чтобы погубить их. Царю
донесли, что Москва сгорела волшебством: чародеи вынимали сердца человеческие,
мочили их в воде, водой этой кропили по улицам и от того Москва сгорела. Царь велел
произвести розыск. Для этого бояре собрали черных людей в Кремль к Успенскому
собору и стали спрашивать: кто зажигал Москву? «Анна Глинская с детьми», — после-
довал ответ. Находившийся при этом Юрий Глинский, видя беду, немедленно удалился
в Успенский собор. Но толпа бросилась вслед за ним, вытащила из церкви и умертвила.
На третий день толпа черни явилась в Воробьеве у дворца царского с криком, чтобы
государь выдал бабку Анну Глинскую и ее сына, которые спрятаны у него в покоях.
Царь велел схватить крикунов и казнить; остальные разбежались по городам.
Страшный пожар и народный мятеж произвели сильное впечатление на молодого
царя. Напоенный библейскими представлениями о царской власти, Иван пришел к
заключению, что Бог покарал народ за его, царя, грехи и сильно был удручен этим
сознанием. Об этом он сам свидетельствует в своем заявлении церковному собору 1551
года. Упомянув о том, как он навык боярским обычаям в юности, как много грешил и
делал всякого зла и насилия людям, Иван говорил: «Господь наказывал меня за грехи